Прощай, Африка!

Меня очень тяготили мысли о судьбе моих скваттеров. Купившие ферму люди собирались выкорчевать кофейные плантации, а землю разделить на участки и продать, скваттеры им были только помехой, поэтому они по окончании формальностей предупредили всех скваттеров, что через шесть месяцев они должны уйти с фермы. Для моих людей это было непредвиденное и непонятное решение: они думали, что земля принадлежит им. Эта иллюзия поддерживалась тем, что многие родились на ферме, а некоторые пришли сюда с родителями еще малыми детьми.

Скваттеры знали, что для того, чтобы сохранить за собой свою землю, они должны работать на меня сто восемьдесят дней в году, и эта работа оплачивалась, — по двенадцать шиллингов за тринадцать дней; счета велись в конторе фермы. Они знали также, что правительству следует платить налог, по двенадцать шиллингов с хижины — тяжелый налог для мужчины, у которого почти ничего нет за душой, а хижин две или три, по числу жен: у кикуйю муж должен обеспечить каждой жене отдельную хижину. Случалось, что за какую-нибудь провинность скваттерам грозили, что выгонят их с фермы, так что они должны были подозревать, что положение у них не очень-то надежное. Налог с хижины вызывал у них глубокое возмущение, и когда я собирала его по поручению правительства, это стоило мне многих хлопот, не говоря уже о том, что приходилось выслушивать. Но они как-то мирились с подобными неприятностями, считая, что это дело житейское, и никогда не отказывались от надежды как-нибудь от них увернуться. Они и вообразить себе не могли, что для всех одинаково существует фундаментальный, общий закон, который в свой час даст о себе знать сокрушительным, катастрофическим ударом. Некоторое время они пытались относиться к решению новых владельцев фермы, как к пугалу, которым стращают детишек: они пугают, а нам не страшно.

В некоторых отношениях — хотя и не во всем — в миропонимании туземцев белый человек занимает то же место, как в мире белого человека — идея Бога. Однажды для меня составляли контракт с индийским лесоторговцем, и в нем оказались слова: "деяние Божие". Это выражение было мне незнакомо, и адвокат, составляющий контракт, попытался мне его объяснить.

— Нет-нет, сударыня, вы не совсем поняли, о чем идет речь. Нечто совершенно непредсказуемое, не совместимое ни с какими правилами и противоречащее здравому смыслу — вот что такое деяние Божие.

В конце концов, скваттеры поняли, что предупреждение сделано всерьез, и стали группами приходить к моему дому. Они считали, что нависшая над ними угроза — следствие моего отказа от фермы: мое горе-злосчастье росло, бросая свою тень и на них. Меня они в этом не винили, мы даже обсуждали этот вопрос; они спрашивали меня, куда им податься.

Мне было трудно ответить им — по нескольким причинам. Туземцы, согласно закону, не имеют права сами покупать для себя землю, и я не знала никакой другой фермы, которая была бы достаточно велика, чтобы сдать им землю в аренду. Я передала им то, что ответили мне самой, когда я наводила справки: они должны найти подходящую землю в резервации кикуйю. Услышав это, они серьезно спросили, найдется ли в резервации кикуйю достаточно земли, чтобы они могли взять с собой весь свой скот? И еще они хотели знать, найдется ли для них земля в одном месте, потому что люди с моей фермы хотят поселиться все вместе, не разлучаясь.

Меня удивило их твердое желание поселиться рядом, ведь на ферме они жили не очень-то мирно и не часто беседовали друг с другом. И все же они явились ко мне все вместе: заносчивые богачи, владельцы больших стад — Категу, Канину и Мауге — так сказать, рука об руку с жалкими неимущими землевладельцами, вроде Ваверу и Чоты, у которых не было ни одной козы; все они были единодушны в намерении держаться друг друга и не желали разлучаться, как не желали расставаться и со своими стадами. Я понимала, что они не просто требуют от меня места, где им можно жить — они требуют от меня самой жизни.

Когда вы забираете у людей землю, вы лишаете их не только родной земли. Вы отнимаете у них прошлое, обрубаете корни, лишаете их лица. Отнимая у них то, что они привыкли видеть, то, что они ожидают увидеть, вы могли бы заодно, образно говоря, отнять у них и глаза. Это в большей степени относится к примитивным народам, чем к цивилизованным, ведь даже животные стремятся обратно в знакомые места, преодолевая громадные расстояния, пренебрегая опасностями и страданиями, только бы вернуть себе потерянное самосознание, свое лицо.

Масаи, когда их вытеснили со старой территории к северу от железной дороги и переселили в теперешнюю резервацию, взяли с собой названия холмов, равнин и рек; они нарекли этими именами холмы, равнины и реки на новой земле. Путешественникам это доставляет много неприятностей. Масаи же унесли с собой свои корни, как лекарство, и старались в изгнании сохранить свое прошлое, как старинный рецепт.