Прощай, Америка!

Он со стоном и кряхтением полез во внутренний карман пиджака, достал бумажник. Из бумажника – пластиковую карточку со своей фотографией и какой-то эмблемой. И еще извлек на свет божий листок бумаги, сопроводительное письмо от федеральных властей с требованием оказывать всяческую помощь.

Наверное, Джонни даже обрадовался, что возникла возможность эту бумагу наконец предъявить. Шериф смотреть не стал, предпочел проверить права и документы на машину. И был совершенно прав, еще тогда отметил про себя Лукаш.

Страшные бумаги с самого верха – штука, конечно, весомая, только вот кто сможет опознать с ходу – она и в самом деле с самого верха, или ее распечатали на принтере в ближайшем интернет-кафе? Откуда обычному шерифу знать, как выглядит настоящая подпись президента или министра юстиции? Вот права и техпаспорт – это да, тут все понятно, ошибиться трудно.

А документы с печатями и титулами – это балбесов пугать.

Фонари на крыше полицейского автомобиля мигнули, сирена выдала пару тактов, предлагая джипу остановиться. Полицейский вышел из машины и, не торопясь, пошел по обочине. Рука возле кобуры, движения плавные, настороженные. Второй патрульный, оперев приклад помпового ружья о бедро, стоял за автомобилем. Спасибо, хоть не целился. За этот день Лукаш уже начал привыкать к тому, что на него постоянно пялится дуло какого-нибудь оружия.

Вот и БРДМ развернул ствол четырнадцатимиллиметрового пулемета в сторону джипа. Прямо Лукашу в лицо.

«А броневик-то еще советского выпуска, – подумал Лукаш. – Кто-то из бывшего Союза. Украина, судя по эмблеме возле ооновской. Можно пойти и поболтать. Сейчас Украина с Россией снова вместе навеки. С тех пор, как Америка прихворнула и стала вроде бы умирать, а Европа заметно растеряла по этому поводу уверенность и апломб, бывшие советские республики, не без намека из Москвы, стали гораздо роднее, вспомнили о славном совместном прошлом. А кто бы не вспомнил?»

Но Джонни прекрасно справился и сам.

Подошедшему полицейскому он протянул свою карточку и бумагу, тот молча документы изучил и вернул. Посмотрел на рану Лукаша, оглянулся на бронемашину миротворцев и, чуть понизив голос, спросил:

– Помощь не нужна?

– Нет, офицер, все в порядке, – сказал Джонни. – Просто дурацкое недоразумение…

– Дальше до самого моста постов нет, – сказал полицейский. – А от моста лучше налево, если вы в Вашингтон едете…

– В Вашингтон, спасибо, – Джонни спрятал документы в карман пиджака и улыбнулся. Немного натянуто, с точки зрения Лукаша, но в целом достаточно убедительно.

Полицейский кивнул, молча махнул рукой напарнику и пошел обратно к патрульной машине.

– А ему лень, я смотрю, – сказал Лукаш, когда БРДМ и полицейские остались за поворотом. – Отбывает поденщину…

– А что прикажешь ему делать? Из штанов выпрыгивать? Но миротворцы, обрати внимание, молодцы. Предоставили возможность американцам разгребать все дерьмо, а сами только присутствуют на заднем плане. Молодцы, подонки.

– Не без того, – кивнул Лукаш. – Не без того…

Полицейские работу выполняют, но четко понимают, что есть свои, американцы, и есть всякие другие, понаехавшие. И патрульному наплевать, где и за что получил свою рану американский парень в американской машине, важно, что он свой, и что удалось в мелочи, но подгадить миротворцам. Пока не выстрелить в спину или заложить бомбу, а просто поддержать американцев.

А те не разделились еще на своих американцев и не своих, не нужно решать, чью сторону выбрать. Наверное, тоже пока.

Обсуждать это с Джонни Лукаш не стал. Надел куртку, чтобы прикрыть окровавленную повязку поверх рукава, спрятал «кольт» под сиденье, а «глок» сунул за брючный ремень за спину.

Патрули проверяли документы и с обысками не приставали. Заваруха только начиналась, и никто еще не принимал ее слишком близко к сердцу. Тем более что документы были правильные и внушающие.

А перед Вашингтоном пришлось остановиться надолго.

Солнце уже садилось, когда джип выехал к Потомаку, туда, откуда выехал этим утром. Власти Зеленой Зоны настоятельно рекомендовали возвращаться в город тем же путем, по которому уезжали. Утренний сержант, конечно, документов особо не проверял, но видеорегистратор номер наверняка зафиксировал, и лучше экспериментов не ставить.

Небо над Вашингтоном было сумрачным. Будто испачканным серой краской. Акварелью, если точнее. На скользкой поверхности неба акварель держалась плохо, сползала вниз, к горизонту, оставляя за собой потеки серого цвета. В открытое боковое окно тянуло гарью: паленой резиной, сгоревшим мазутом, еще чем-то сладковатым и неприятным.

Движение перекрыл танк.

Каким-то образом механик-водитель умудрился поставить машину поперек дороги и сорвать гусеницу. Теперь танкисты копошились возле танка: гремела кувалда, кто-то доходчиво объяснял кому-то, что таким мудакам даже велосипед доверять нельзя – в общем, процесс шел, но быстрого решения проблемы не обещал.

Лукаш вышел из джипа.

– В машину! – донеслось от блокпоста.

– Ага, – сказал Лукаш по-русски. – Сейчас. Как только – так сразу.