Прощай, Америка!

– Вон отсюда! – заорал Колоухин. – Пошел в комнату и следи за тем, что твой шериф будет делать. Камеры все работают?

– Работают… – Сэм задумчиво посмотрел на пистолет в своей руке и кивнул. – Работают все четыре…

– Вот и следи за ними… – генерал несколько раз вздохнул, восстанавливая хотя бы видимость спокойствия.

Лукаш ждал с самым невинным видом.

Значит, группа прикрытия у генерала все-таки есть. И скоро парни будут тут, возле дома. Ну сколько им понадобится времени? Минут десять-пятнадцать? Чуть больше? Слишком близко к городу они не стали бы дожидаться указаний генерала, чтобы не вызвать подозрения. А вот интересно, Колоухин объявил тревогу после того, как чужие приехали в Бриджтаун, или уже с утра готовился отбыть из этих мест?

Чемоданов не видно в комнате, но выглядит Колоухин как-то по-походному, что ли. Лукаш сразу заметил, но внимания не обратил. Ботинки. Точно, ботинки, не совсем стариковская обувь. По дому удобнее ходить в мягких туфлях, а генерал встретил гостей в ботинках.

И все-таки он ждал посланца. Вот поэтому и впустил Лукаша в дом. Решил, что это важные персоны прислали к генералу Колоухину посланца для переговоров. Ведь такие люди, как Олег Данилович, не валяются на улице, с ними всегда нужно вступать в переговоры… А тут – никто ничего не передавал. Просто журналист хочет воспользоваться лежалым информационным поводом. Лежалым, заплесневелым, вонючим…

«Не нужно себя накручивать, – сказал себе Лукаш строго. – Работай, следи, просчитывай. Времени у тебя не так, чтобы очень много. Если не успеешь до появления ребят из лесу, то можешь вообще не выжить. Именно – не выжить».

– Значит… – генерал щелкнул пальцами. – Значит, сам подохнет…

– Это в посольстве мне так сказали. По телефону. Володя Пузий, из пресс-службы… Молодой, резкий, как прошлогоднее ситро, а, казалось бы, вегетарианец, с чего бы… – Лукаш позволил себе улыбнуться. – А на сайте Контингента, в списке разыскиваемых, вас тоже почему-то нет… Наверное, после моего звонка убрали, спохватились…

Колоухин поморщился, словно от зубной боли.

– Так вы мне дадите интервью? – спросил наивный Лукаш.

Генерал снова что-то беззвучно прошептал, закрыв глаза. Потом достал пистолет. Ловко он его выхватил, только-только правая рука была пустой, и вдруг – резкое движение, и пистолет в ладони. А ствол направлен в живот Лукашу. Не в лицо, в лицо пистолет направлять – пустые понты, как говаривал инструктор Лукаша в давние времена. Целиться нужно в район от паха до груди. Это место сложнее всего убрать с линии выстрела. Пригнуться можно, подпрыгнуть, а вот пузо убрать в сторону – это мало кому удается.

– Зачем? – спросил журналист слабым голосом. – Не нужно…

– Я хочу знать на самом деле, зачем ты сюда приехал… – ровно проговорил генерал. – Есть вероятность, что ты действительно приехал за интервью…

– За интервью, – с готовностью выдохнул, почти выкрикнул Лукаш. – Именно за…

– Рот закрой! – приказал Колоухин. – Не торопи пулю.

Пистолет был неподвижен, рука старого убийцы не дрожала. Палец лежал на спуске. Не на предохранительной скобе, чтобы не дай бог не выстрелить, а именно на спусковом крючке. Первой фалангой указательного пальца, как рекомендует наставление. Это дилетанты жмут второй фалангой, уводя в момент нажатия пистолет в сторону, а профессионалы…

Лукаш кивнул.

– Хорошо, – одобрил генерал. – Значит, если хочешь жить – отвечай. Кто тебя послал?

Лукаш вздохнул со всхлипом.

– Я уже… я уже говорил…

– Попробуй еще раз, – предложил Колоухин. – Я не знаю, что тебе там обещали твои начальники, но ты можешь умереть. Вначале очень помучиться, а потом – умереть. Они тебе говорили, что я читал одно время спецкурс по активному дознанию?

Лукаш помотал головой. Начальство не говорило, начальство показало запись одного из тренировочных допросов. Кому-то из курсантов-добровольцев предложили продержаться пятнадцать минут против генерала. Курсант знал, что ничего ему не угрожает, что ни членовредительством, ни тем более смертью допрос закончиться не может, поэтому даже улыбался первые тридцать секунд контакта. Потом улыбаться перестал.

Раньше Лукаш даже представить себе не мог, что человек способен на такой крик. И не верил, что взрослый человек, специально отобранный, не с улицы, не курсистка какая-нибудь, будет кричать десять минут, не переставая. Крови не было, но через тринадцать минут после начала допроса курсант все рассказал. Его, как тогда утверждал Петрович, даже не наказали, и на послужном списке это не отразилось. Хотя, конечно, Петрович много чего утверждал.

– Поверь, Миша, – ласково улыбнулся Колоухин, и Лукаш почувствовал, как холодок пополз по его позвоночнику от поясницы к голове. – Лучше тебе говорить самому…

– Я… – Лукаш кашлянул.

– Ты, – кивнул генерал. – Ты ведь не полный дебил, правда?

– Не полный, – согласился Лукаш.

– Предположим, ты и вправду собрался брать у меня интервью. Предположим. Но ведь после того, как это произошло в Нью-Йорке, а потом грянуло по всей стране…

– Что, простите, грянуло? – спросил Лукаш.