Прощай, Ариана Ваэджа! (СИ)

Незнакомец напоминал крестьянина с картинки из старинного журнала, именно того, где есть публикация об отмене крепостного права. Но вот злосчастное колесо — оно ассоциировалось с куда ранними временами — когда вот такие два колеса с четырьмя спицами поддерживали красную колесницу египетского фараона Тутмоса Третьего, сражавшегося с ханаанскими царями... А может быть, даже — и Александра Македонского, устроившего поход в Северо-Западную Индию? Нет, скорее, оно походило на колесницу времен легендарных шумеров.

Эту тему маленький Николя когда-то усердно изучал в гимназии и поэтому отлично помнил и сегодня. Вот почему картинка «мужик с колесом» так разбередила его воображение!

Тем временем незнакомец с колесом, еще раз оглянувшись на путешественников, пронзил их острым взглядом, однако в нем ничего не отразилось — никак, он их вообще не увидел, и направился в сторону холма. Казалось, еще пара секунд, и фигура увлеченного своим занятием человека появится на пологом склоне, однако... Однако... она словно растворилась в воздухе, едва коснувшись ступнями рассыпанных у подножия горы камней.

Над окрестностями нависла тишина, о которой так точно говорят — мертвая. Не слышно было ни шелеста ветра, ни шума камней, которые только что шуршали под ногами чудаковатого странника. И только где-то далеко-далеко прокуковала кукушка, словно извиняясь за свое вынужденное выступление, скорее всего, ее попросили об этом жители близлежащих деревень, надеясь узнать отведенный судьбой срок.

— Николай! — не дождавшись ответа, Иван потянул того за рукав плотной хлопчатобумажной куртки. — Смотри! Смотри! Старик пропал!

— Да вижу! Вижу! — тот продолжал стоять как вкопанный, прислонившись к березе. — Давайте передохнем немного, смотрю, Богдан совсем притомился...

Паренек только улыбнулся и стащил с головы картуз. Копна пшеничных волос рассыпалась по лбу, он ее поправил.

— Пожалуй, ты прав! — Иван подошел в широкому пню и присел на него. Стащил сапоги и начал перематывать портянки. — Уж давно пора переобуться, да не во что...

Он посмотрел на Арбенина, видимо, раздумывая, как он отреагирует на этот вопрос:

— И что это за дед здесь разгуливал? Какой-то он странный... вроде как не нашего времени... Вот и Васька сказал, что Тропа в Прошлое...

— Да он сморозил глупость, а ты и веришь! — вырвалось у Арбенина, хотя он сам сомневался в сказанном.

— А вообще-то... странный не столько его вид... кто его знает, какая мода в местных глухих деревушках... Странно то, что человек прям на глазах пропал, — добавил он уже вполголоса, словно размышляя сам с собой.

Он поискал взглядом, куда бы присесть. Да, вот подходящая коряга. Удобнее устроился и развязал вещмешок. Достал из него свернутую вчетверо географическую карту и бережно разгладил ее. Точно! Отсюда горы не видно. Они на востоке от Чердыни, да и от Анисимовского. И он, уже в который раз, начал внимательно изучать эту карту, но уже другим взглядом — взглядом очарованного странника. Вот он, горный хребет Южного Урала, и на восточном его склоне протекает река Уй, словно граница между степью и лесостепью. А вот здесь, на левом и правом берегах реки Урал тоже граница — между Европой и Азией. Нечасто можно увидеть такой удивительный ландшафт, где есть и горы, и лес, и степь! А что, если именно в таких местах и рождаются новые этносы и культуры? Или происходят какие-то другие чудеса?

Да, вот еще... Удивительно, что реки текут и на восток, и на запад, словно живут по своим законам... Порой они могут даже пробивать уральский хребет, как река Уфимка, или как сам великий Урал. И бегут они к Каспию, к Поволжью. А вот Тобол, Ишибь, Обь — в другую сторону, на восток и на север, пополняя воды Сибири и Северного Ледовитого океана. Не чудо ли? Почти как в легендарной Гиперборее, где реки с горы Меру текли на все четыре стороны света!

Арбенин продолжал разглядывать географическую карту с каким-то особым любопытством, словно это была старинная карта острова сокровищ, не меньше, а он — любознательный подросток, слепо поверивший в чудо. Разве можно не принять за истину то, что отчетливо видно на слегка помятом листе бумаги: одни реки перемещают свои воды на восток и поворачивают на север к океану, а другие — на запад, после чего поворачивают на юг к Каспию и Средиземноморью. Получается, линия на восток делает резкий поворот на север, а линия на запад резко поворачивает на юг. И что же это за фигура?

Николай почувствовал , что его ладони стали слегка влажными от волнения. Удивленный своим открытием, он достал из нагрудного кармашка завалявшийся обгрызок красного карандаша и провел им по тонким синим линиям рек. Рука вздрогнула от неожиданности, и карандаш покатился в густую траву: русла рек изображали крест с загнутыми под прямыми углами концами! Да это же — свастика! Или — коловрат, как говаривал как-то в Санкт-Петербурге его дед по материнской линии, уважаемый в родне своей просвещенностью Владимир Александрович! Да-да, именно свастику! Свас-ти-ку!!!

— Николай! Что там? — вывел его из размышлений Иван.

— Да вот изучаю карту...

— И что?