Прощай Багдад

Как-то раз Виктор упомянул, что в начале девяностых белорусские деньги назывались «зайчиками». Лена сочла это за шутку, но он пояснил ей, что после распада Союза и «парада суверенитетов» каждая республика начала выпускать собственную валюту. На белорусских банкнотах печатались изображения обитателей местной фауны: белок и зайцев, лосей и зубров. Она бы, наверное, так до конца и не поверила ему, если бы он не продемонстрировал ей пятидесятирублевую купюру с изображением медведя, которую использовал в качестве закладки при чтении какого-то детектива. На ней было действительно написано: «Разлiковы бiлет Нацыянальнага банка Беларусi».

— Впрочем, — закончил он свой рассказ, — инфляция через несколько лет съела весь ваш «зверинец».

Лена села к компьютеру и начала читать новости.

Они были не слишком веселые. Где-то прошла демонстрация оппозиции, где-то — митинг учителей, кому-то недоплатили. Белорусский рубль стремительно падал. Читать все это было тяжело, она не могла не думать о матери. Глаз часто спотыкался о непривычное словосочетание «Президент Республики Беларусь». Когда она приезжала в Ивацевичи в мае 1989-го, еще ничто не предвещало развала Союза, хотя бардака в стране действительно было много. Это она хорошо помнила.

Потом к Бирюкову приехала жена Валентина — миловидная невысокая женщина примерно того же возраста, что и Лена. Вообще, внешнее сходство обеих женщин оказалось изумительным: форма лица, разрез глаз, фигура, прически — все совпадало за небольшим исключением. Валентина была чуть выше, имела темные волосы в отличие от блондинки Лены, у нее был строгий прямой нос с чуть более широкими, чем ей хотелось бы, ноздрями, Лена же унаследовала от отца курносый нос, придававший лицу несколько простоватое выражение. Но даже это различие было заметно лишь в профиль. Научное понятие «клон» только-только входило тогда в обиход, и Виктор шутливо недоумевал насчет того, кого из кого клонировали — Валентину из Лены или наоборот.

Валентина, наверное, почувствовала, что между ее супругом и Леной что-то было, потому что с самого начала между ними установились суховатые и несколько настороженные отношения, хотя внешне это не было заметно. Правда, после двух-трех бокалов Валентина обычно добрела и начинала называть ее «Ленусей». Иногда Лена бывала у них в гостях, и, заметив, что супруга Виктора питает к спиртному слабость, никогда не забывала прихватить с собой бутылку хорошего вина или коньяка, а Бирюковы время от времени наносили ей ответные визиты.

Полгода назад Бирюкова послали в Иорданию открывать представительство «Машэкспорта», и он лишь пару раз позвонил ей из Аммана.

— Уезжаю, Лена!

— Опять в Амман? Постой, ты ведь только что вернулся оттуда? — удивилась она.

— Никак нет, лечу в Москву. Корнеев, наконец, дал отпуск.

— А Валя?

— Летит со мной.

— Но… они ведь никому не дают сейчас выездных виз?

Виктор ухмыльнулся.

— Места надо знать, Лена. Корнеев, по моей просьбе, надавил на одного из наших арабских партнеров, у которого есть прямой выход на иракский МИД. Так что, — он нырнул куда-то в глубины своей джинсовой куртки и, вытащив оттуда два паспорта, помахал ими в воздухе, — послезавтра — гуд бай, Багдад! А я пока взял отгулы, подъеду еще в Мосул, с ночевкой, осмотрю, что успею. В Мосуле-то мы с тобой, Лена, так и не побывали!

— Ну-ну, давай набирайся новых впечатлений перед отъездом, если не надоело, — улыбнулась она. — А разве Валентина с тобой не поедет?

— Приболела немного, — пояснил Виктор. — Давление скачет. Решила пару дней полежать. Да, честно говоря, она к местным древностям довольно равнодушна. Тебя подвезти? Я сейчас на Баб аль-Шарджи.

— Нет, спасибо, Виктор. Мне еще здесь надо кое-что сделать. А ты на этой барахолке будь осторожен: там же всякая шваль трется. У меня там когда-то сумочку срезали, да так, что я и хватилась-то не сразу. А хватилась — было уже поздно, на плече один ремешок болтался. Как говорится, ищи-свищи. Так что драгоценные свои паспорта береги как зеницу ока. Тем более с визами.

Виктор хитро усмехнулся.

— Знаем, знаем. Багдадский вор штаны упер. А я, Леночка, на всякий пожарный в куртке карманчик потайной подшил, с изнанки. Там и держу паспорт и вид на жительство. Бывает, что и сам найти не могу, — пошутил он.

— Ну, счастливо тебе, — проговорила она. — Вернешься, позвони. Привет Москве.

Бирюков внимательно посмотрел на нее. В голосе женщины слышалась одновременно и грусть, и тайная зависть.

— А как у тебя? Не дают?

— Не дают, Виктор.

— Что говорят?

Она только махнула рукой. Бирюков решил оставить в покое больную тему и коротко сказал:

— До свиданья, Лена… до встречи.