Прощай, Берлин

— Какая свинья? — я изобразил непонимание.

— Крис! Ради Бога, не будь таким тупицей.

— Извини. У меня сегодня голова плохо варит.

— Я не стану объяснять, милый. — Салли вынула письмо. — Вот, читай. Ну и сволочь! Вслух читай. Я хочу еще послушать. «Mein liebes, armes Kind», — начиналось письмо. Клаус называл Салли своей бедной крошкой, потому что, как он объяснял, боялся, что она будет страдать. Тем не менее, выхода у него нет. Он пришел к определенному решению и должен сообщить его ей. Пусть она не думает, что ему легко, он долго мучился, но тем не менее уверен, что поступает правильно. Одним словом, они должны расстаться. «Теперь я вижу, — писал Клаус, — что вел себя очень эгоистично. Я думал лишь о собственном удовольствии. Но сейчас я понимаю, что я дурно влиял на тебя. Моя дорогая крошка, ты слишком преклонялась передо мной. Если мы будем по-прежнему вместе, у тебя скоро не останется ни воли, ни ума». Клаус продолжал советовать Салли жить ради работы. «Знаю по опыту: работа — единственное, что имеет значение». Он был очень обеспокоен, как бы Салли не слишком расстроилась. «Салли, бедная крошка, ты должна быть мужественной».

К самому концу письма все стало ясно. «Несколько дней назад меня пригласили на вечеринку к леди Клайн, в один из самых аристократических домов Лондона. Там я встретил очень красивую и умную молодую девушку по имени мисс Гор-Экерсли. Она в родстве с каким-то английским лордом, имя я не расслышал, — возможно, ты знаешь, кто это такой. С тех пор мы дважды виделись и очень мило беседовали. По-моему, никогда прежде я не встречал женщину, которая бы так поняла мою душу».

— Что-то новенькое, — язвительно заметила Салли с коротким смешком, — никогда бы не подумала, что у этого парня вообще есть душа.

Тут нас прервала фрейлейн Шредер, которая, сгорая от любопытства, вошла в комнату под предлогом узнать, не желает ли Салли принять ванну. Я оставил их вдвоем, чтобы не мешать задушевному женскому разговору.

— Не могу сердиться на дурака, — сказала мне Салли позже, прохаживаясь по комнате и яростно дымя сигаретой. — Мне просто по-матерински жаль его. Но что будет с его работой, если он начнет вешаться на шею каждой встречной?

Она сделала еще один круг по комнате.

— Вот если бы у него был настоящий роман и он признался бы мне, когда все зашло достаточно далеко, тогда бы я рассердилась. А эта девчонка! Послушай, он, наверное, даже не спит с ней.

— Конечно, — согласился я. — Давай-ка лучше выпьем по коктейлю.

— Ты все-таки отличный парень, Крис! Всегда предлагаешь то что надо. Как бы я хотела влюбиться в тебя. Клаус твоего мизинца не стоит.

— Да уж, куда ему до меня.

— Надо же, наглец, еще смеет говорить, что я его обожала, — воскликнула Салли, проглатывая вустерский соус и облизывая верхнюю губу. — И самое ужасное, что действительно обожала.

Вечером, когда я зашел к ней, она что-то лихорадочно строчила.

— Я уже черт знает сколько писем ему написала и все порвала.

— Так не годится, Салли. Лучше пойдем в кино.

— Правда, милый Крис, — Салли утерла глаза кончиком носового платка, — к чему зря убиваться.

— Конечно, совсем ни к чему.

— Теперь-то я точно стану великой актрисой, хотя бы чтоб доказать ему.

— Вот это другое дело.

Мы отправились в небольшой кинотеатр на Бюловштрассе, где шел фильм о девушке, которая пожертвовала театральной карьерой ради великой любви, долга и детей. Мы так хохотали, что пришлось уйти до конца сеанса.

— Мне стало намного лучше, — сказала Салли по дороге домой.

— Ну и отлично.

— А знаешь, может, я по-настоящему и не была никогда влюблена в него.

— Мне трудно судить.

— Мне часто казалось, что я влюблена, а потом глядишь — ничего и нет. Но на этот раз, — произнесла она с сожалением, — я была совершенно уверена. А теперь все так запуталось, что я сама не разберу.

— Может, ты еще не пришла в себя от шока? — предположил я.

Салли понравилась моя мысль:

— Пожалуй, ты прав! Ты, Крис, великолепно разбираешься в женщинах, лучше всех мужчин, которых я знаю… Я уверена, что однажды ты напишешь потрясающую книгу, и она разойдется миллионными тиражами.

— Спасибо, Салли, что веришь в меня.

— А ты веришь в меня, Крис?

— Конечно, верю.

— Скажи честно.

— Ну… Я вполне уверен, что ты добьешься грандиозных успехов, только не знаю, в чем… То есть я хочу сказать, что ты многое могла бы делать, если бы старалась.

— Наверное, ты прав. — Салли задумалась. — По крайней мере, иногда я чувствую себя способной на многое. А иногда кажется, что я ни на что не гожусь. Мужчину и то не смогла удержать возле своей юбки больше месяца.

— Салли, давай не будем начинать все с начала!

— Хорошо, Крис, не будем заводить эту волынку. Пойдем, выпьем.