Прощай, Берлин

— Ваш драматург Оскар Уайльд… еще один случай. Что вы скажете о нем, мистер Ишервуд? Я бы очень хотел услышать ваше мнение. Справедливо ли было по английским законам наказывать Оскара Уайльда или нет? Пожалуйста, скажите, что вы думаете?

Герр Ландауэр радостно смотрел на меня, замерев с вилкой у рта. Подспудно я все время ощущал присутствие Бернгарда, который сдержанно улыбался.

— Да… — начал я, чувствуя, как у меня краснеют уши. На этот раз меня неожиданно спасла фрау Ландауэр, сказав что-то Наталье по поводу овощей. Завязался недолгий разговор, во время которого герр Ландауэр, кажется, позабыл свой вопрос. Он с удовольствием продолжал есть. Но тут встряла Наталья.

— Пожалуйста, скажите отцу название вашей книги. Я не могу вспомнить. Такое смешное.

Нахмурив брови, я попытался выказать ей свое неудовольствие — но так, чтобы другие не заметили.

— «Все конспираторы», — сказал я холодно.

— «Все конспираторы»… о да, конечно!

— А вы пишете детективные романы, мистер Ишервуд? — Герр Ландауэр одобрительно расплылся в улыбке.

— Боюсь, эта книга не имеет никакого отношения к детективу, — вежливо ответил я. Герр Ландауэр смотрел недоуменно и разочарованно: «Не имеет отношения к детективу?»

— Пожалуйста, объясните ему, — приказала мне Наталья.

Я глубоко вздохнул:

— Название символичное… Это цитата из «Юлия Цезаря» Шекспира.

Герр Ландауэр тотчас просветлел:

— А, Шекспир! Великолепно! Очень интересно…

— У вас есть великолепные переводы Шекспира на немецкий язык.

Я порадовался собственной хитрости: удалось увести разговор в сторону.

— Да, конечно! Великолепные. Благодаря им Шекспир стал почти немецким поэтом…

— Но вы не сказали, — настаивала Наталья с дьявольской въедливостью, — о чем ваша книга.

Я заскрежетал зубами.

— О двух молодых людях. Один художник, другой — студент-медик.

— И это единственные персонажи вашей книги? — спросила Наталья.

— Конечно, нет. Но я удивляюсь вашей забывчивости. Я совсем недавно пересказывал вам сюжет.

— Дурак! Я спрашиваю не для себя. Я, естественно, все помню, что вы мне рассказывали. Но мой отец не слышал. Так что расскажите, пожалуйста… что потом?

— У художника есть мать и сестра. Все они ужасно несчастны.

— Но почему они несчастны? Мой отец, мать и я — мы счастливы.

Я подумал: хоть бы ты сквозь землю провалилась.

— Все люди разные, — сказал я осторожно, избегая встречаться глазами с герром Ландауэром.

— Ну ладно, — сказала Наталья. — Они несчастны. А что потом?

— Художник убегает из дома, а его сестра выходит замуж за очень приятного молодого человека.

Наталья, очевидно, поняла, что больше я не вынесу. Она сделала последний выпад:

— И сколько же экземпляров вы продали?

— Пять.

— Пять. Но это совсем немного.

— Совсем немного.

К концу ланча стало ясно, что Бернгард и его дядя с теткой должны обсудить семейные дела.

— Не хотите ли немножко прогуляться? — спросила меня Наталья.

Герр Ландауэр церемонно попрощался со мной:

— Мистер Ишервуд, вы всегда желанный гость в моем доме.

Мы низко поклонились друг другу.

— Может быть, — сказал Бернгард, протягивая мне свою визитную карточку, — вы зайдете как-нибудь вечерком и скрасите мое одиночество?

Я поблагодарил и сказал, что буду рад.

— Как вам понравился мой отец? — спросила Наталья, как только мы вышли из дому.

— Мне кажется, он один из самых милых отцов, которых я встречал в своей жизни.

— Это правда? — Наталья была в восторге. — Да, правда? А теперь признайтесь: мой отец поразил вас, говоря о лорде Байроне? Нет? Вы покраснели как рак.

Я засмеялся.

— Ваш отец заставил меня почувствовать себя старомодным. Он такой современный.

Наталья торжествующе засмеялась.

— Видите, я была права! Вы были поражены. О, я так рада! Знаете, я сказала отцу: «К нам придет очень интеллигентный человек», — поэтому ему хотелось показать, что он тоже может быть современным и говорить на такие темы. Вы подумали, что мой отец безмозглый старикан? Скажите правду.

— Нет, — запротестовал я. — Я никогда так не думал.

— Да, он не безмозглый, понимаете… Он очень умный. Только у него совсем нет времени на чтение, потому что он все время работает. Иногда по восемнадцать-девятнадцать часов в сутки, это ужа-а-сно… И он лучший в мире отец!

— Ваш кузен Бернгард — его компаньон?

Наталья кивнула.

— Он управляющий в нашем магазине. Он тоже ужасно умный.

— Вероятно, вы часто видитесь?

— Нет… Он редко навещает нас… Он странный, понимаете. Мне кажется, он любит одиночество. Странно, что он попросил вас нанести ему визит… Вы должны быть осторожны.

— Осторожен? Почему?

— Видите ли, он очень язвителен. Боюсь, он будет насмехаться над вами.

— Что ж, это не так страшно. Множество людей смеются надо мной… Иногда и вы.

— Ах, я! Это другое дело. — Наталья горделиво тряхнула головой: очевидно, она говорила о своем неприятном опыте. — Я смеюсь, чтобы позабавиться, понимаете? Но когда над вами смеется Бернгард, это не так безобидно…