Прощай, детка, прощай

Для прыжка со скал у карьера нужен сильный разбег и далекий прыжок. Отталкиваться надо как можно сильнее, чтобы капризы ветра и тяготения не помешали долететь до воды и упасть именно в нее, а не куда-нибудь рядом. Вертолет висел прямо передо мной, и, если бы даже мне удалось проскочить между его полозковыми шасси, поток воздуха от винта бросил бы меня на утес, где я бы и остался размазанным в виде пятна.

Я лежал на животе и ждал появления на поверхности Энджи. Судя по тому, как она вошла в воду, даже если, едва погрузившись с головой, сразу стала работать ногами, ушла, видимо, очень глубоко. А в наших карьерах под самой поверхностью воды может быть что угодно: и бревна, и старый холодильник на подводном выступе берега.

Энджи показалась на поверхности метрах в пятнадцати от куклы, посмотрела по сторонам и снова нырнула.

На южной стороне карьера среди зазубренных скал показался Бруссард. Он замахал руками, и вертолет, висевший над тем берегом, двинулся к нему. Бруссард поднял руки, и темноту прорезал вой турбин, похожий на визг зубоврачебного бора: машина стала снижаться рядом с Бруссардом, но из-за порыва ветра отшатнулась, как раз в тот момент, когда он потянулся рукой к стойке шасси.

Этот же порыв отбросил вертолет, зависший передо мной, и он едва не задел винтом скалу. Пилот отвел машину от нее подальше и чуть направо, развернул носом к середине карьера и стал возвращаться в прежнее положение. Я скинул кроссовки и куртку.

Энджи снова показалась на поверхности воды, поплыла к кукле, посмотрела на вертолеты и опять нырнула.

На противоположной стороне карьера другой вертолет снова стал приближаться к Бруссарду, который стал на отвесный выступ скалы, чуть не потерял равновесие, но ухватился обеими руками за стойку шасси. Машина отшатнулась от скалы, развернулась носом к середине карьера. Бруссард, дергая ногами, несколько раз пытался забраться на борт, потом его втащили.

Вертолет, зависший рядом со мной, двинулся прямо на меня. Я не сразу понял, что он собирается садиться. Подхватив кроссовки и куртку и едва держась на ногах, я отошел от края скалы и стал несколько левее, в это время передняя часть полозьев коснулась земли, машина дернулась назад и хвостовая часть развернулась налево.

Вертолет вроде бы стал на полозья, хвостовая часть несколько приподнялась, и поток воздуха от винтов сбил меня с ног. Вой турбин давил на барабанные перепонки, как металлический гвоздь.

Пока я пытался подняться на ноги, вертолет слегка подпрыгнул раз и другой на твердой поверхности скалы. Я видел перекошенное лицо пилота, пытавшегося посадить машину, нос которой опустился почти до земли, а хвост задрался. В какой-то момент мне показалось, что винт вот-вот заденет скалы, отделявшие верхнюю часть утеса от деревьев.

Полицейский в синем комбинезоне и черном шлеме спрыгнул на скалу и, пригнув голову, на полусогнутых ногах побежал ко мне.

— Кензи? — прокричал он.

Я кивнул.

— Давай. — Он схватил меня за руку и пригнул мне голову. В это время другой вертолет пролетел над водой в сторону склона, на котором мы расстались с Пулом. Я знал, что приземлиться там негде: заросли слишком густые, а для посадки ему нужна довольно большая площадка. Единственная надежда вытащить Пула состояла в том, чтобы спустить за борт человека с корзиной, перетащить в нее Пула, потом поднять и втащить на борт.

Под вой двигателей полицейский запихнул меня на борт, машина сразу снялась со скалы и стала снижаться над водой.

Внизу я видел Энджи. Она снова нырнула, на этот раз с куклой в руке. Вертолет пролетел над поверхностью воды, и в ней образовался водоворот.

— Поднимитесь выше! — закричал я.

Второй пилот обернулся и посмотрел на меня.

Я показал большим пальцем вверх.

— Вы ее утопите! Поднимитесь выше!

Второй пилот подтолкнул локтем первого, тот взял штурвал на себя, желудок у меня опустился туда, где должны быть кишки, а вертолет двинулся вправо. Исписанный граффити утес в окне кокпита стал стремительно надвигаться, а потом отдаляться. Мы поднялись чуть повыше, развернулись и зависли на высоте метров десять над тем местом, где последний раз видели Энджи.

Она показалась на поверхности, выплевывая изо рта воду, молотя руками по водовороту, который стремился поглотить ее, и легла на спину.

— Что она делает? — спросил сидевший рядом со мной полицейский.

— Плывет к берегу, — сказал я.

Энджи на спине поплыла к скалам. Зажатая в левой руке кукла при каждом взмахе описывала в воздухе дугу.

Полицейский, державший в руках винтовку, нацеленную на заросли деревьев, кивнул.

В школе, где Энджи училась в старших классах, команды по плаванию не было, поэтому она выступала от Девичьих клубов Америки и в шестнадцать лет на региональных соревнованиях завоевала серебряную медаль. Даже сейчас было видно, что плывет мастер: она рассекала воду, как угорь, почти не беспокоя ее и не оставляя за собой волн.

— Придется ей пешком вернуться, — прокричал второй пилот, — там сесть не сможем!