Прощай, Грушовка!

В четыре руки отбрасываем в сторону старую обувь и разную рухлядь, маскирующие мамин тайник. Мама копнула несколько раз лопатой и вынула узел, завернутый в клеенку. Когда мы развязали узел, мама не стала отбирать вещи. Все равно всему настанет свой черед. Она взяла пикейное покрывало, что лежало сверху. Прикинула, как обернет его вокруг себя, спрячет под длинную юбку. Остальное снова завязали в узел, завернули в клеенку и спрятали.

Мама взяла с собой мешок для картошки, небольшой мешочек для муки, по-старушечьи повязала темный бабушкин платок. Надела папин пиджак, бабушкину длинную юбку. Оглядела себя и осталась довольной. Чем не старуха?!

— Как раз то, что нужно. Теперь можно отправляться.

— И я с тобой.

— Нет, доченька, побудь дома за хозяйку, ладно? А со мной пойдешь как-нибудь в другой раз.

Я ничего не ответила, только тяжко вздохнула.

— Ты когда вернешься?

— Может, сегодня, а может, завтра утром. Как управлюсь.

— Не забудь, что комендантский час теперь с шести вечера до шести утра, — напомнила я. — До пятнадцатого февраля так будет.

— До пятнадцатого февраля я постараюсь вернуться.

— Ой, что ты! — испугалась я.

— Я пошутила. — Мама выдавила из себя улыбку. Потом опустилась на табуретку в прихожей, с минуту посидела молча перед дорогой и вышла.

Дома остались отец, бабушка и я. Витя на работе в «школе». Бабушка, кряхтя, садится на диван рядом с отцом, хочет помочь ему шить мешки.

Пока мама собиралась идти в деревню, отец все время молчал, опустив глаза вниз, и только иногда вздыхал. Я знаю своего папу. Если б не болезнь, он бы не сидел дома. А теперь он, как бабушка, ничего не может сделать.

Я ждала маму к вечеру. Вернулся с работы Витя, принес несколько картошин. Я пересчитала — ровно десять, по две штуки каждому. Хорошенечко вымыла картофель, но чистить не стала, чтобы с кожурой не срезать лишнего. Сварила в мундире. Мы поели, а мамины картошины остались в чугунке.

Наступил комендантский час, а мама все еще не вернулась. Я не отходила от окна. Только время от времени мы с Витей спускались вниз, открывали входную дверь, прислушивались, не стреляют ли где. Вот приближаются чьи-то шаги. Нет, это не мама. По улице ходит патруль, гулко стуча тяжелыми сапогами. Как только шаги затихали, у нас все холодело внутри, сердце останавливалось от страха: вот сейчас раздастся выстрел…

Ночью никто не сомкнул глаз. Мы успокаивали друг друга: мол, разве за один день управишься? Ведь деревня не рынок, где все выставляют свой товар напоказ. Надо пройтись по домам, спросить у людей, кому нужно пикейное покрывало. Так мы друг друга утешали, а уснуть не могли.

И только днем мама постучала в нашу дверь. Я сразу догадалась, что это она, только мама умеет так осторожно стучать, чтобы не переполошить всех. Я бросилась открывать дверь.

Мама вошла раскрасневшаяся от мороза, скинула задубевшими руками большой тяжелый мешок.

— Как ты столько донесла? Ведь надорваться можно, — сказал отец.

— Помогите развязать платок, а то пальцы не слушаются.

Мы помогли маме раздеться. Она опустилась на диван, наклонилась, стянула бурки и стала растирать замерзшие пальцы ног.

— Дай-ка я, — сказал отец.

Он сел на пол и принялся растирать мамины ноги. Пальцы на ногах покраснели и вспухли. Потом он растер ей руки. А мама говорила:

— Мне повезло. Шурин племянник Володя Климович хороший парень, добрый, подсобил мне. До самого города подвез на велосипеде мою картошку. И еще муки мешочек. А чтоб не промерзла, завернул ее в рогожу.

— Спасибо ему. Ты бы не донесла, — сказал отец.

— Почему? Своя ноша не тянет. А тебе, доченька, тетя Шура гостинец прислала. Достань из кармана.

Я вытащила два яйца. Уставилась на гостинец, как на чудо. Я уже позабыла, когда ела их последний раз.

Вид у меня был, наверно, до смешного растерянный, потому что все улыбались, глядя на меня. Спохватившись, я положила оба яйца на стол и сказала маме:

— Ты лучше мачанку сделай для всех. Мука есть.

— На мачанку нужно мясо или колбаса.

— А ты сделай из яйца. Оно все заменит. — Я зажмурилась, представляя, какую вкуснятину буду есть, и мечтательно проговорила: — Царское блюдо.

Через несколько дней пришел к нам Володя. Он был высокий, как Витя, и, наверное, его ровесник. Пришел он в конце дня, Витя как раз был дома. Мне интересно было наблюдать, как они долго смотрели в глаза друг другу. Наверное, они что-то там увидели, одновременно широко заулыбались и крепко обнялись.

— Книги читаешь? — спросил Володя, кивнув на этажерку.

— Читаю, — ответил Витя. — Все перечитал.

— А мне дашь что-нибудь почитать?

— Дам.

Володя подошел к этажерке, пробежал глазами по книгам, выбрал «Рассказы» Джека Лондона.

— Эту можно?

— Бери.

Володя засунул книгу за пазуху, взял рогожу, которой укрывал в дороге мешок с картошкой.

— Я пойду? — спросил он почему-то у Вити.

— Я тебя провожу.

Подошла мама.

— Володенька! Спасибо тебе еще раз за помощь. Передай привет тете Шуре. Скажи, как только потеплеет, я опять приду.

— Картошка не померзла тогда?

— Немного прихватило сверху, была сладкая.

— Зато вместо сахара с чаем можно пить.

— Не говори.