Прощай, гвардия!

Потому и армия у шведов теперь не лучшая в континентальной Европе. Правда, и не худшая. В любом случае противник серьезный, не из тех, кого можно закидать шапками.

Быстро пролетело мое пребывание в Петербурге, коротким оказалось прощание с Настей. Она сумела вырваться из дворца перед моей отправкой. Мы обнимались возле Невы. Поблизости с веселым улюлюканьем носились озорники мальчишки, выкрикивая здешний аналог будущего «Тили-тили-тесто, жених и невеста».

– Вернись целым и невредимым, – попросила она, тычась мне в щеку холодным носиком.

По ее щекам катились хрустальные слезинки.

Двести моих архаровцев, усиленных батарей ракетчиков, плавно скользили по холмам и оврагам. Артиллеристы тащили за собой на волокушах две легких пушки и припасы к ним. Теперь мы были грозной силой.

Цель, поставленная Минихом, была понятной и простой: углубиться на территорию неприятеля, вызнать, где находятся его основные силы, и по возможности взять толкового языка. Термин этот, новый для восемнадцатого века, с моей легкой руки прижился моментально.

Первыми пленными стали несколько шведов-пограничников на заставе. Взяли мы их без проблем, стрелять и махать шашками не пришлось. Увидев нас, шведы сами сложили оружие.

Толку от погранцов было – кот наплакал. Они даже не знали, что их страна находится в состоянии войны с Россией. По-моему, в Стокгольме что-то перемудрили. Скрытность скрытностью, но не в ущерб же самим себе.

Через пару километров мы наткнулись на финскую деревушку с труднопроизносимым названием. Количество гласных в нем зашкаливало за все разумные пределы. Там на постое стояли с десяток мушкетеров пехотной роты, раскиданной по округе. Солдатики не столько держали тут рубеж обороны от русских, сколько подавляли волнения среди озлобленных финнов.

Все это нам сообщил пожилой чухонец-дровосек, встреченный в ближайшем лесу. Мужика «колоть» не пришлось, он выложил все как на духу, когда узнал, что странные типы в белых накидках с капюшонами – русский передовой отряд, а почти двухметровый верзила (то бишь я) – херр майор, о чем ему поведал предусмотрительно захваченный с отрядом переводчик.

Финны ненавидели шведов и охотно с нами сотрудничали.

Дровосек с нескрываемым удовольствием выложил все, что знал, обрисовал подступы к деревне и кто в каком доме находится.

– Убейте их всех! – попросил он напоследок.

По интонации было ясно: совсем достали мужика квартировавшие в его халупе шведы.

Я не стал огорчать дровосека. Было конкретное распоряжение Миниха: без нужды никого живота не лишать. Как и положено солдату, я намеревался исполнять приказ до последней буквы.

Среди шведов хватало и противников войны. Незачем их настраивать против себя ненужными зверствами. Был расчет, что «колпаки» сумеют взять власть в шведском парламенте и положат конец абсолютно не нужному ни той ни другой стороне кровопролитию.

Все, чего Россия хотела добиться от Швеции, было получено еще Петром Первым в результате Северной войны. Новых территориальных претензий к потомкам викингов мы не имели.

Дровосек показал нам кратчайший и безопасный выход из леса, и вот она – деревушка, о которой я говорил раньше. Пяток домов на двух пригорках. Заграница.

Солдаты интересовали меня меньше всего, но с ними был еще капрал: пусть скромный, но источник информации. В идеале хотелось взять офицера, но пока будем работать с тем, что есть. Дайте время, доберемся и до более важных птиц.

Волнения я не испытывал. После Крымской кампании эта война казалась чем-то вроде увеселительной прогулки. Понятно, что пуля дура и может достаться кому угодно, но пока мы обходились вообще без крови – и своей, и чужой и намеревались продолжать в том же духе.

Брать шведов предстояло тихо, я не хотел поднимать переполох раньше времени. Зачем будоражить ничего не подозревающего противника?

При всем уважении к неприятелю, замечу одно: квартировавшие в деревне шведские мушкетеры службу несли из рук вон: даже не выставили часового, в чем я убедился лично, сначала осмотрев окрестности в подзорную трубу, а потом подъехав на максимально близкую дистанцию. Никакой реакции. Холод загнал шведов и финнов в теплые дома, на улицу они не показывали носу.

Меня такой расклад устраивал. Я вернулся в лес, где был разбит временный лагерь отряда. Люди – не машины и нуждались в отдыхе.

– Господин майор, будут приказания? – поинтересовался Мюнхгаузен.

Он уже давно был моей правой рукой и сейчас рвался в бой.

– Обязательно будут, – ответил я и изложил свои соображения.

Бросать на несчастную деревушку весь отряд не имело смысла. Люди в таком количестве только мешали бы друг другу.

Я вызвал к себе отделение Чижикова (как ни сопротивлялся гренадер, я оказался упрямей и заставил его принять командование над десятком) и обрисовал перед бойцами задачу. Солдаты были бывалыми, прошли огонь и медные трубы турецкой кампании, потому понимали меня с полуслова.

– Значица, огненным боем не пользоваться? – на всякий случай уточнил Чижиков.