Прощай, гвардия!

Дорог здесь не было. Одни направления.

Головной автомобиль остановился. Круглов на правах старшего вышел, чтобы узнать, что случилось. Даже обрадовался возможности размяться. Комфорт в «буханках» весьма относительный. Ноги Круглова затекли.

Поперек дороги стоял армейский грузовик с тентом, на котором белой краской было выведено «РУСКЫЕ ЭТО ВАМ».

Солдаты опустили борт, отодвинули тент в сторону. В ноздри ударил сладковатый запах гниения и сырости.

Круглов отшатнулся, увидев страшную картину: в кузове лежали обезглавленные тела солдат. Над ними кружилась мошкара. Впоследствии выяснилось, что голов было больше, чем тел. Тогда он этого не знал.

Желудок скрутило. Неимоверными усилиями удалось погасить рвотный порыв.

«Не хватало еще опозориться перед подчиненными», – отстраненно подумал он, пытаясь убедить себя в том, что увиденное пугает его не больше какого-нибудь фильма ужасов. Получилось слабо.

Еще хотелось забыть обо всем. Проснуться и понять, что это страшный сон.

Тошнота мучительно рвалась наружу.

«Мне это приснилось! Закрою и открою глаза, и все исчезнет».

Не помогло!

– Твою мать! – коротко выдохнул водила одного из уазиков. – Да я этих сук сейчас на ноль помножу!

Он передернул затвор автомата и бешено засверкал глазами.

– Кого? – устало спросил Круглов.

– А вот сейчас к «чехам» в деревню вернемся и все у них узнаем. Гадом буду! – поклялся водитель.

– Думаешь, местные? – предположил Круглов.

– А кто еще? Даже если не местные, все равно должны знать кто. Здесь на одном конце чихнешь, на другом услышат, – яростно произнес водитель-контрактник.

Круглову было жалко убитых солдат, их отцов и матерей, но он понятия не имел, что нужно делать в такой ситуации и имеет ли он право вести расследование собственными силами. Если быть точным – ему совсем не хотелось этим заниматься.

Радист связался со штабом батальона, доложил о происшествии. Комбат обещал приехать минут через двадцать с саперами и ментами и приказал не трогаться с места. Узнав, что бойцы в нарушение всех инструкций полезли в грузовик, долго матерился. Ругань была слышна даже на расстоянии.

Круглову сильно повезло. Духи могли поставить растяжки или заминировать машину. Иногда подобным образом устраивались засады.

Круглов объявил перекур. Солдаты с мрачными лицами стояли у обочины, косясь на грузовик.

Большинство подавленно молчали. Им, восемнадцатилетним пацанам, было страшно. Хотелось что-то сделать, как-то отомстить, но как и кому?

Ветер продувал до озноба, хлопал тентом. Противно моросил дождь.

Комбат прикатил быстро. Сначала взглянул на трупы, посовещался с милиционерами, потом подошел к Круглову. Тот представился.

Узнав, что ему прислали взвод салаг, да еще с «пиджаком» во главе, комбат покраснел от злости и выругался сквозь зубы. Круглов смутился, ощутив себя без вины виноватым.

– Ладно, в голову не бери, – смягчился командир батальона. – В общем, располагайся на отведенном участке, обустраивайся там. Без моей команды никуда не суйся. Вечером навещу, посмотрю, как идут дела.

Однако жизнь внесла в этот план свои коррективы. Вечером у соседей завязался бой.

«Чехи» рвались к Дагестану силами чуть ли не целого полка, причем как положено – с артподготовкой. Садили почем зря из минометов.

Вот уж чего, а проблем с боеприпасами у них не было. Живы еще те козлы, что оставили на территории «независимой Ичкерии» полные склады вооружений.

Комбат приказал взводу Круглова выдвинуться на помощь соседям:

– Только не облажайся!

– Так точно, товарищ майор. Не облажаюсь.

Внезапно голос комбата дрогнул.

– Прости, лейтенант.

– За что, товарищ майор? – удивился Круглов.

Ответа не последовало.

Круглов построил солдат и, отчаянно труся, повел исполнять приказ.

Тот вечер он запомнил на всю жизнь.

Над ними висело низкое небо, серое, стылое. Боевики открыли огонь из минометов, положив половину его взвода. Круглова зацепило несколькими осколками, серьезно ранило в ногу. Он сначала не чувствовал боли, скрипел зубами и рвался вперед, чтобы отомстить за гибель ребят. Почему-то надеялся на помощь, а она все не приходила. Потом был еще один взрыв, и Круглов потерял сознание.

Очнулся уже в Ростове-на-Дону, в госпитале. Обычно туда привозили тяжелораненых из Чечни. Состояние Круглова особых опасений не внушало, хотя крови он потерял изрядно. Очевидно, медики перестраховались, отправив его сюда. А может, просто пожалели парня. Не все зачерствели на войне сердцем.

Уже в госпитале он насмотрелся и наслушался всего. Видел офицера, посеченного осколками до такой степени, что его спина казалась покрытой мелкими оспинами и напоминала сплошной бугристый рубец. Видел безусых мальчишек без рук и ног.

Иногда от увиденного хотелось плакать.

Он клял себя последними словами за то, что не сумел спасти своих солдат, скрипел зубами и не мог спать по ночам.

А потом вспомнил похвалу заведующего военной кафедрой и принял решение стать снайпером. Еще в госпитале написал рапорт и стал ждать.