Прощай и будь любима

– Дом из кедра? – Паша хлопнул в ладоши: – Мировой бизнес можно закрутить!.. Эх, купить бы «Мерседес»!

Саша мечтал о другом:

– Эх, поесть бы досыта котлет! – заглядывает в холодильник. – Пусто!

Выглянув в окно, замечает: к подъезду приближается их хозяин.

– Петрович! Барон Викто́р! И чего он себя бароном называет?

Распахнулась дверь, и с шумом вошел пожилой человек благородной наружности. Новые веяния, все потянулись к корням, генетике. Неужто вправду он из лифляндских баронов? Внешне вполне может сойти – порода!

На голове у него что-то экзотическое, а следом – маленькая женщина монгольского облика. Церемонно представляет:

– Господа, будьте знакомы… привел новенькую. Бездомная, аспирантка, из степей Монголии. Золотой человечек. Прошу любить и жаловать. Зовут – Оюмбеке, или Лиза.

Та, по-восточному улыбаясь, кланяется:

– Не бойтесь, это не татаро-монгольское нашествие…

– Будь как дома! – приглашает Виктор Петрович. Заглядывает за шкаф: – Как тут Майечка, жертва взрыва? Вставай, дружочек. – Поглаживает ее, приподнимает, армянка оживает.

– Что, плёхо ей? – спрашивает монголка.

– Ой, худо, клянусь матерью, худо! Ни мужа, ни сына, оба под развалинами… – Майя вытирает глаза. – У тебя тоже нет дома?.. В Монголии?.. Аспирантка, значит ученая. Я тоже была немножко ученая и… рисовала, даже выставки были… а теперь… ничего.

– Не плячь, все будет назад… – утешает Лиза-Бима. – Знаешь, какая моя диссертация? «Влияние мен-таль-но-сти русского и монгольского народов на пере-вод». Понималь?..

– Ага. Но кому это сегодня надо?

– Кому? – спрашивает Саша. – Да всем! Всех народов это касается, даже моего любимого испанского, знаешь, как много общего между каталонцами и русскими?

– Ай, хорошо поняль, поняль! А я там у себя десять лет говорил… Муж не пускал, чиновник не пускал, а я – как носорог, прямо и прямо…

– Значит, ты мужа не слушала, убежала? – спрашивает Майя. – Это худо. Знаешь, кого теперь нам с тобой надо слушать? – Показывает на хозяина. – Петрович! Он хороший, прэ-лесть!

Райнер, встав в трагикомическую позу, читает:

В краю мечты, на пыльном чердаке,
Среди нелепых рыцарских романов
Себя я вижу в странном чудаке
В плену у выдумки и зыбкого обмана!

Лиза восхищается:

– Какой человек! А мой муж… Ай, сколько он пил! Десять лет я плакал, десять раз заявление писал – не пускал… А я знаешь? Взал и хитро-мудро сам уехал. Он и не знает, где я.

– Нет, я так не могла бы, – замечает Майя.

Павел внимательно разглядывает Майю:

– А ты красивая… Не пропадешь. Что можешь делать? В Москве только ленивый не заработает, так что соображай!

Майя, махнув рукой, опять плачет:

– Не могу я ничего! Внутри у меня все съедено.

– Зато наружность у тебя – что надо! Хочешь – возьму замуж.

– Зачем замуж? У меня ребенок погиб…

Саша открывает раздвижной шкаф, хочет что-то достать. В это время хозяин отодвигает вторую половину шкафа, и голова Саши оказывается зажатой.

– Ой-ой-ой! Уже начались восточные казни? – кричит он. – Петрович, это что, гильотина? Еще чуть-чуть, и башка долой!

– Ох, извини, Сашок! Это отцовская конструкция, называется – «Зов предков». – Барон исправляет шкаф. Приподнимается на цыпочках и чуть отодвигает занавеску, закрывающую картину на стене. – Вот единственная моя ценность – женский портрет работы Корина. Моя первая и единственная любовь! – Он забыл уже все другие увлечения – любовно осматривает, целует и закрывает портрет. Спускается на пол. – Как Сашок назвал мое сооружение в шкафу? Гильотина? Точно!..

– Ай, какой человек! Монгол поняль!

Барон – нравоучительно:

– Вот тебе, Оюмбеке, о ментальности. Слушай! Как в каждом русском человеке, во мне была масса комплексов… До тридцати лет – будто спал, до сорока – с веригами ходил, а к пятидесяти кокон раскрылся, поверил я в себя, занялся изобретениями – и они посыпались! От моего эликсира сколько людей вылечилось! Хочешь знать мою мен-таль-ность? Жизнь люблю, жизнью за-ни-ма-юсь! А еще – женщин люблю, но не по-плохому, а по-хорошему. Вчера еду в метро и вдруг слышу: кто-то поет, и какой голос! Меццо! Но не труба, а настоящий бархат! Завернул за угол – там стоит дама, у ног пакетик, а сама – как Елена Прекрасная. Разговорился, те-те-те-те… Оказалось: живет в Твери, больной сын, работала в театре, а теперь… Ну я похвалил ее пение и дал адресок и телефон. Ежели что – хоть в доме моем переночует. Для меня каждый человек – Человек!.. И даже – ваше высочество. А вот и она, главное высочество!

В дверях снова появилась симпатичная соседка. Оба они берут по бутылке стоящих в углу «эликсиров», поднимают их и, энергично дирижируя, поют на мотив «Мефистофеля»: