Прощай, Калифорния!

– А на кой черт это ему нужно?! – Шмидт был в не меньшей ярости, чем Барнетт, хотя лучше контролировал себя. Все пятеро физиков, а также Дюбуа и двое охранников собрались в кабинете Моро. – Мы беспокоимся не за свои репутации и не за свои имена. Мы думаем о жизнях тысяч людей, и если эти жизни погаснут, мы будем нести за это ответственность. По крайней мере, моральную. Каждый зритель, каждый слушатель, каждый читатель в нашем штате убежден, что мощность водородной бомбы, которую вы установили на дне, действительно полторы мегатонны. А ведь нам хорошо известно, что она в три с половиной мегатонны. Но если люди поверят – а с чего бы им не поверить? – что это часть все той же единой записи, то они будут считать, что все сказанное вами произнесено с полного нашего согласия. Вы чудовище! Зачем вы это сделали?

– Чтобы добиться нужного воздействия, – невозмутимо ответил Моро. – Самая элементарная психология. Детонация устройства мощностью в три с половиной мегатонны приведет к весьма впечатляющим последствиям, и я хочу, чтобы люди говорили себе: «Если это была бомба в полторы мегатонны, то что же будет, если взорвать все тридцать пять мегатонн?» Это придаст весомости моим требованиям, верно? В атмосфере террора все возможно.

– Я поверю чему угодно насчет вас, – заявил Барнетт. Он бросил взгляд на развалину, некогда бывшую Уилли Аахеном. – Чему угодно. Даже тому, что вы готовы подвергнуть риску тысячи жизней, чтобы добиться психологического эффекта. Вы понятия не имеете о том, какой характер примет цунами, какой высоты может достичь приливная волна и произойдет или нет землетрясение в районе разлома Ньюпорт-Инглвуд. И вам на все это наплевать, лишь бы добиться нужного эффекта.

– Вы преувеличиваете, профессор. Если говорить о высоте приливной волны, то люди наверняка сделают значительный запас безопасности между уровнем подъема воды, о котором я говорил, и худшими своими опасениями. Что же касается разлома Ньюпорт-Инглвуд, то лишь безумец останется в том районе после десяти часов утра. Не могу представить, чтобы толпы людей направились завтра в Голливудский парк на скачки. Думаю, ваши страхи в основном необоснованны.

– В основном! В основном! То есть утонет несколько тысяч – и ладно?

– У меня нет причин любить американцев. – Моро по-прежнему сохранял каменное спокойствие. – Они не были особенно добры ко мне.

Наступило молчание, а затем Хили тихо произнес:

– Это даже хуже, чем я предполагал. Расовые проблемы, религия, политика... Этот человек изувер, фанатик.

– Он просто спятил, – подытожил Барнетт и потянулся за бутылкой.

* * *

– Судья Левинтер желает сделать добровольное признание, – сказал Райдер.

– Неужели? – Данн пристально посмотрел на дрожащую от страха фигуру, бледную тень того, кто так долго властвовал в суде. – Дело обстоит именно так, судья?

– Конечно, так, – нетерпеливо перебил его Райдер.

– Послушайте, сержант, я задал вопрос судье.

– Мы с Джеффом были там, – сказал Паркер. – Никакого принуждения или насилия. Сержант Райдер прикоснулся к судье лишь один раз – когда надевал на него наручники. Мы не стали бы лжесвидетельствовать, майор Данн.

– Надеюсь. – Данн обратился к Делажу: – Отведи его в соседний кабинет. Я приму у него заявление через минуту.

– Подождите уводить его, – попросил Райдер. – О Хартмане что-нибудь слышно?

Впервые с начала разговора Данн позволил себе улыбнуться:

– Наконец-то повезло. Сообщение пришло только что. Оказывается, Хартман жил несколько лет в доме своей овдовевшей сестры, вот почему его имени не оказалось в телефонной книге. До последнего времени он редко бывал там. Много путешествовал. Вы ни за что не догадаетесь, чем он занимался.

– Буровыми вышками.

– Черт побери, Райдер, так испортить удовольствие человеку! – с легкой досадой произнес Данн. – Вы правы, он был бригадиром подсобных рабочих на буровой вышке. Самые лучшие характеристики. А как вы узнали?

– Я не знал. Кто был его поручителем?

– Два известных местных бизнесмена, а что?

– Донахью и Левинтер.

– Угадали.

Райдер посмотрел на Левинтера.

– Вместе с Хартманом вы составили тот список бурильщиков и инженеров: вы – воспользовавшись данными, полученными во время судебных расследований, и сообщениями нефтяных компаний, а Хартман – на основе личного опыта. Верно?

Левинтер ничего не ответил.

– Ну, по крайней мере, он этого не отрицает. Скажите, Левинтер, это ведь Хартман нанимал тех людей?

– Не знаю.

– Это он занимался их похищением?

– Не знаю.

– Однако он так или иначе контактировал с ними?

– Да.

– И доставлял их?

– Думаю, что да.

– Отвечайте «да» или «нет».

Левинтер собрал остатки своего достоинства и повернулся к Данну:

– На меня оказывают давление.

– Если вам угодно так это называть, – без всякого сочувствия ответил Данн. – Продолжайте, сержант.

– Так да или нет?

– Да, черт побери, да.

– Итак, он должен был знать, куда доставят людей после найма, добровольного или принудительного.

Если предположить, что именно Моро несет ответственность за их исчезновение, то у Хартмана была прямая связь с Моро или он знал, как с ним связаться. Вы должны признать это.