Прощай, Хемингуэй!

Конде закурил и взглянул на море. Даже под тенистым деревом чувствовалось, что жара все усиливается. Днем в городе станет как в аду.

— Каликсто сам ушел или Хемингуэй его выгнал?

— Сам.

— Из-за чего?

— Вот этого я не знаю.

— Но история Каликсто вам известна?

— Знаю только то, что люди говорили. Будто бы он кого-то пришил.

— А Хемингуэй ему доверял?

— Думаю, да. Они были приятелями еще до этой истории с убийством.

— И никто не знает, куда отправился потом Каликсто? Ведь он наверняка получал у Хемингуэя хорошее жалованье.

— Я слышал от кого-то, будто он подался в Мексику. Он ведь обожал все мексиканское.

Конде принял к сведению эту информацию. Если она верна, это может означать очень многое.

— Так далеко? Может, он бежал из-за чего-то?

— Этого я тоже не знаю…

— Зато вы наверняка знаете, когда он ушел от Хемингуэя.

Руперто на какое-то время задумался. И эта короткая заминка показала Конде, что старик знает точную дату, но делает в уме какие-то иные, более сложные и, возможно, более опасные подсчеты. Наконец он заговорил:

— Если не ошибаюсь, это случилось в начале октября пятьдесят восьмого года. Потому что спустя несколько дней Папа уехал в Штаты к Мисс Мэри, она уже находилась там…

— А что вы еще помните об этой истории?

— Больше ничего. А что я должен еще помнить? — возмутился старик, и Конде почувствовал, что его собеседник ушел в глухую защиту.

— Руперто… — начал он и остановился. Потом докурил сигарету и еще раз взвесил свои слова. — Вы ничего больше не хотите сообщить такого, что помогло бы узнать, кто был убит в усадьбе «Вихия» и кем он был убит?

— Ничего.

— Жаль, — произнес Конде, вставая с таким ощущением, будто его суставы покрылись ржавчиной. — Ну ладно, не хотите сказать — не надо. Но я знаю, что вам кое-что известно. Пусть я зануда и все такое, но вам кое-что известно. И мне почему-то кажется, что кто-то рассказал вам об убитом в усадьбе и как бы невзначай посоветовал не болтать об этом… Знаете, Руперто, а мне действительно очень нравится ваша шляпа.

***

Конде знал, как все обычно происходит: предположения — это как заноза в ладони, а уверенность, напротив, появляется вместе с болью в желудке, колющей и неприятной. А еще то и другое можно сравнить с семенами, которые, лишь попав на благодатную почву, дают ростки и превращаются в болезненные предчувствия. И вот сейчас Конде был уверен, что между писателем Эрнестом Хемингуэем и его старым приятелем Каликсто Монтенегро, бывшим контрабандистом, промышлявшим спиртным, отсидевшим срок за убийство, а с 1946-го по октябрь 1958 года работавшим в усадьбе «Вихия», существовала какая-то тайная связь, отличавшаяся от отношений писателя с остальными его работниками. И чем ближе подходил он к центру Кохимара, мечтая о хорошем глотке рома, тем больше росла в нем эта уверенность, пока его не пронзила внезапная боль: вот уже восемь лет не испытывал он этого ощущения открытой, дымящейся раны и теперь наслаждался им во всей его полноте. Наконец-то оно посетило его, вонзившись в грудь, подобно остро отточенному кинжалу тореро, и оказалось одним из самых лакомых предчувствий, когда-либо охватывавших его, ибо имело сугубо литературное происхождение.

Несмотря на пронзенную грудь, он осуществил свое намерение относительно двойной порции рома и, прежде чем сесть в автобус и отправиться в Гавану, чудесным образом отыскал телефон возле газетного киоска. Еще большим чудом стало то, что он с первой попытки дозвонился до управления и телефонистка сразу соединила его с лейтенантом Паласиосом.

— Что у тебя, Конде? Я уже собрался уходить.

— Хорошо, что я тебя застал. Мне нужно, чтобы ты перед уходом позвонил в одно место.

— Что там у тебя стряслось?

— На этот раз у меня точно предчувствие, Маноло.

— Вот дьявол! — вырвалось у лейтенанта, прекрасно знавшего, что скрывается за этими словами.

— И это хорошее, очень хорошее предчувствие… В общем, позвони в Национальную библиотеку и договорись, чтобы мне без лишних разговоров выдали все книги, какие я попрошу, и сделали бы это быстро. Ты же знаешь, как они обычно копаются и какого тумана любят напустить вокруг некоторых книг…

— А что ты хочешь найти? Если это, конечно, не секрет…

— Одну дату. Потом все тебе расскажу.

— Имей в виду, у меня тоже есть что тебе рассказать. Сейчас я ухожу на собрание, но часам к двум думаю подъехать в «Вихию». Увидимся там?

— Ты что думаешь, у меня моторчик в заднице?

— Не заводись, и ты поймешь, как я тебя на самом деле люблю: в половине второго у дверей библиотеки тебя будет ждать машина с шофером, — заверил лейтенант. — Вскрылись новые факты, так что увидимся в «Вихии». Только не вздумай спереть какую-нибудь книгу в библиотеке, я тебя знаю. — Он повесил трубку.