Прощай, любимый Дрезден-Сити! (СИ)

Теперь же эти гаражи, подобно всему городу переживали не лучшие свои времена. Часть их была демонтирована, какая-то часть служила для иных целей. А эстакада заржавела и, как мне показалось, явно начала проседать.

Гараж Гриши, когда-то бывший домом для `жигулёнка' его отца теперь имел лишь внутреннее убранство в виде столика и трёх стульев.

И вот мы сидели за этим столом - я, Вадик и Гриша - я, как непьющий, пил сок, остальные пили пиво и все вместе закусывали чипсами Lays со вкусом сметаны и лука.

Начали базар с политики.

- Валить их всех надо! - зло говорил Гриша - Шо киевских, шо днепропетровских, шо донецких! Особенно донецких! И не надо нам никаких налогхов на роскошь, как то коммуняки хотят. Пока они все тут решают - нихера в этой стране не изменится.

Мы с этим отчасти согласились и довольно быстро соскочили с этой темы. И правильно - и так уже слишком много политики за эту неделю. Но затем Гриша заинтересовался моей собственной жизнью.

- Я слыхал, Сань - обратился он ко мне - шо ты в какой-то гхруппе в Питере игхраешь?

- Верно - ответил я - по барабанам стучу.

- У меня тут есть пацаны знакомые - сообщил Гриша - Они тоже музыканты, у них тоже своя гхруппа есть. Ты про наш костёл знаешь?

- Знаю, знаю - сказал я - там вроде ещё больничка была мрачная такая вся, где мне прививки всякие кололи и на болячки проверяли.

Перед моими глазами мгновенно предстала эта больничка у старого католического костёла, оставшегося с дореволюционных времён, когда в городе ещё обитали польские паны. Она располагалась в каком-то совсем мрачном подвальном помещении, где коридор с полом, стеленном кафельной плиткой чёрной и жёлтой расцветок был освещён настолько плохо, что сразу создавал себе зловещую ауру - тут можно представить себе камеру пыток или что-нибудь ещё более страшное, кровавое и жуткое, типа расстрельного подвала из фильма `Чекист'. Но светлые и хорошо освещённые врачебные кабинеты сходу разрушали эту ауру, низводя весь страх перед этим местом до страха перед шприцами.

- Так вот - продолжил Гриша - там в подвале костёла у них репточка есть, гхде они рубятся. Если хочешь, то можешь придти и там поиграть.

- Я подумаю, Гриш! - сказал я - Если с группой приедем сюда на гастроли - непременно туда заглянем.

Правда, насчёт того, что мы когда-нибудь сюда заглянем, я лукавил. Ибо дела у нашего бэнда шли даже хуже, чем плохо.

Медленно, но верно наше, так сказать, трио летело под откос, хотя вру - даже не под откос, а в настоящее крутое пике, как в `Журнале Каламбур'. Но только наш полёт не сопровождался, ни закадровым смехом, ни шутками, ни даже злобным смехом капитана судна в конце очередного удачного подкола. Ибо с тех пор, как был изгнан с позором за пьянство, неявку на репетицию по пьяной лавочке, ну и за заспинные разговоры наш гениальный гитарист, желающие играть с нами явно не находились. К тому же с лидером группы, исполнявшим обязанности вокалиста и басиста одновременно мы всё больше расходились, как в море корабли по всем вопросам, хотя ещё пытались хоть что-то общее сохранить. Ему всё так же хотелось играть грустные и унылые песенки о том, как ему хреново жить в этом сером мире, совершенно не запариваясь по поводу того, кто захочет это слушать, я же хотел больше веселья, трэша и угара, причём не только в музыке, но и в жизни. Благо в ней и без того хватало мрака и депрессии, а кормить этим публику ещё бррррррр, не хочу больше!

`Ничего - думал я - Вот вернусь в Питер и окончательно порублю в щепки этот гордиев узел. Неважно как'.

- Слушай! - предложил Гриша - Ты не против, если я Шевчука поставлю? Нормально ты к нему?

- Нормально! Ставь! - сказал я.

Гриша достал видавшую виды кассету, поставил её в древний, как мамонт,

Магнитофон и нажал на Play.

С первых аккордов зазвучала `Просвистела' и мы под её аккомпанемент долго все вместе о чём-то трепались.

Потом Шевчука в магнитофоне сменил Шнур и очень скоро его хриплый от количества потреблённого на его душу алкоголя стал выводить:

Вот опять уходит тёлка от меня, от меня

Потому что нету денег ни рубля, ни рубля

Потому что нет квартиры и машины нет

Потому что не умею я варить обед

А когда он заорал:

Когда нет деэээээээнег,

Тоооо нет любвииииииии!

Тааакая с*каааааааааа

Эта сэ-ля-виииииии!

мне и вовсе захотелось, как конченному алкометаллисту трясти хаером, которого у меня, впрочем, не было, и кидать козу до самых небесных светил. Но присутствие старых друзей охлаждало мою эксцентричность. Впрочем, как бы то ни было, а песня была практически про меня, с той лишь разницей, что я даже такого табуна уходивших от меня тёлок не видел в принципе.

Вадик с Гришей, однако быстро по моим горящим глазам определили что меня пропёрло.

- Нравится Шнур? - спросил Гриша.

- Аще! - весело отвечаю я - хорош был, пока клоуном у олигархов не стал и не начал выводить на сцену всяких прошмандовок.

- От и я тоже не люблю этих матюкливых баб - сказал Гриша - но вот этот альбом даже сейчас погхонять люблю.