Прощай, любовь, когда-нибудь звони (СИ)

Мы продвигаемся вперёд, шум опять сменился тишиной. Те двое должны быть в четвёртом блоке, но где же он? Мы идём, прислушиваясь к каждому шороху. Впереди виднеется тусклый фонарь. Значит, здесь второй блок. Я сворачиваю налево, Микки и Люк след в след за мной.

Мы доходим до, как я могу предположить, четвёртого блока. Дверь полуоткрыта. Я хочу войти внутрь, но Люк опережает меня, отодвигая в сторону. Излишняя безопасность. Я хорошо владею оружием. Он входит, я за ним.

Резкий удар, но не по мне. Я врываюсь в комнату. Неясные очертания людей. Два лежат в углу. Эндрю и Криви. Даже не успеваю понять, живы они или нет, как раздаётся выстрел. Люк! Он падает. Стрелял второй человек. Похититель? Где же тогда моя дочь?

Человек стреляет в мою сторону, я изворачиваюсь и скрываюсь за стеной снаружи. Микки тоже там, но с правой стороны от двери. Он держит пистолет наготове. Мы переглядываемся. Тишина. Что же с Люком? Как один человек мог завалить двух лучших охранников? А теперь ещё и Сойера.

Микки жестами показывает, что сейчас войдёт. Я киваю, и крепче сжимаю рукоятку. Выстрелы. Он отскакивает. Слава Богу, что не ранен. Как же туда подобраться? Вход ведь только один.

Внезапно тишину омрачает крик. Анастейша? Но как это возможно? Кровь застывает в моих жилах, а глаза расширяются от ужаса. Крик наверху. Я смотрю на Люка, он качает головой. Мне плевать. Я должен спасти её.

Бегу в сторону фонаря, Сойер остаётся стоять там. Надо подобраться к этому ублюдку. Надеюсь, Люк справится. Я вижу лестницу, и быстро поднимаюсь по ней. Иду вперёд, не заботясь о тишине. Тут светло, горит фонарь с одной стороны. Я оглядываюсь. Где же она? Уши улавливают какое-то мычание. Я поворачиваюсь. От этой картины сердце выпрыгивает из груди.

Анастейша, мать твою! Я оказался прав. Она здесь. Но как? Она стоит и не двигается, рот заклеен скотчем. Я срываюсь и подбегаю к ней, чтобы помочь. Она яростно качает головой, а её глаза расширятся от ужаса. Тише, маленькая, я сейчас всё исправлю. Я рядом. Чего она так боится?

Руки уже касаются скотча, и я слышу негромкое: «Он здесь». Резко разворачиваюсь и прихожу в ужас. Вот настоящий похититель. Он стоит и улыбается, а в руках у него — моя дочь.

***

— Думаю, надо с тобой что-то сделать, а то мой братец не торопится, — Элиот медленно подходит ко мне, таща за собой Фиону. В его глаза опасный блеск.

— Элиот, ты ещё можешь всё исправить, — я нервно закусываю губу. — Он твой брат! Неужели, ты ни капельки не любил его?

— Сводный брат, — Элиот останавливается на расстоянии вытянутой руки, я почти могу коснуться своей дочери. При виде её раскрасневшихся глаз, моё сердце сжимается. — Ты слишком много болтаешь, Анастейша. Это надо исправить.

Что он собирается делать? Я слежу за руками Элиота с опаской.

— Во-о-от, — он достаёт скотч из заднего кармана джинс и отрезает небольшой кусок. Теперь я понимаю, о чём шла речь. — Не двигайся, Ана. У меня в руках твоя дочь, — он видит, что я готова к ней броситься. — Кричи, — выдыхает с радостной улыбкой.

Что? Я не понимаю.

— Элиот, — слёзы опять катятся градом с моих щёк, — отпусти её, умоляю!

— Ладно, — он пожимает плечами и достаёт небольшой складной ножик.

О, Господи, нет!

— Что ты хочешь сделать? — испуганно выдыхаю я, глядя на холодное оружие в руках этого ужасного человека.

— Кричи, Ана, — я не двигаюсь. Он качает головой и улыбается.

Хочет меня убить? Или нет? Элиот буквально краснеет от злости, а потом резким движением наносит удар. Но не мне. Фионе. Нет! Я кричу от боли и ужаса. Кричу изо всех сил, внутри разрываясь на части.

========== Глава 19 ==========

— Привет, братец, — ухмылка расползается по его лицу.

— Ах, ты, мразь!.. — я кидаюсь на него, но Элиот направляет на меня пистолет, ничуть не испугавшись.

— Кажется, тут ты прогадал, — он поднимает голову Фионы за подбородок, её испуганные глаза встречаются с моими. — Узнаёшь его? — кивает на меня.

Девочка не отвечает. Она тихо плачет, и мне безумно хочется избивать сводного брата до последнего вздоха, чувствовать его кровь на своих руках. И даже это не окупит обречённого взгляда Анастейши и затравленного взгляда Фионы.

— Твой отец, — продолжает Элиот хозяйским тоном.

Она, по всей видимости, его даже не слышит. Брат переводит взгляд на меня и прищуривается.

— В одном тебе, конечно, повезло. Я думал, тебя притащат полумёртвым, но… — он поднимает брови, — ты пожертвовал своими людьми. Браво, Грей.

— Как ты мог? — я смотрю на него, пытаясь понять, что же упустил. Каждая чёрта загорелого лица до боли знакома. Я не поверил бы, что во всём этом ужасе виноват Элиот, не будь в его руках Фионы. Это кажется нереальным, потому что я знаю его, как себя. Я рос с ним, взрослел бок о бок, поступал в колледж. — За что? Брат…

Он отводит взгляд, и я цепляюсь за это, как за соломинку. Вдруг не всё ещё потеряно? Он не такой! Не холодный и жестокий, как сейчас, в этом сыром полутёмном зале. Он тёплый и добрый, весёлый, даже слишком, что меня иногда раздражает. Но брат поднимает глаза, и в них — ещё больше злости и не человечности, чем минуту назад.