Прощай, Лоэнгрин!

Неподобающие для молодых женщин позы, были многократно усилены тем, что к ужину, мы облачились в платья. Я не стала скромничать и надела шелковое с пышной юбкой, чуть ниже колена. Оно провисело добрых три года в шкафу и только сегодня я с упоением содрала с него бирку.

Мама привила нам прекрасный вкус. Поход по магазинам до кровавых мозолей, был классическим элементов ритуала примирения со Сьюзан, после каждого моего возвращения из командировки. К слову, ее гардероб был раза в два обширней моего.

Девочка, практически, не знала отказа ни в чем.

Разумеется, аппетиты росли, и вот теперь, Сью жаждала заполучить собственную машину. Имея на руках водительские права, после того, как я оплатила курсы в автошколе с частным преподавателем, она управлялась с транспортом, как матерый водитель, со стажем.

И неудивительно.

Ограничения с малолетства из-за глухоты, то и дело снисходили к затяжным депрессиям. А подобные вещи меня всегда пугали.

Раньше, с ними, прекрасно справлялась мама, но теперь…

Я буквально осталась с ребенком на руках.

С ребенком, у которого был самый трудный период в жизни — подростковый возраст.

От мыслей меня отвлек взмах руки.

Сью свела брови к переносице и наконец-то отвлеклась от смартфона, в котором увлеченно с кем-то переписывалась.

— «Все в порядке?» — прочитала я в ее жестах.

— Если честно, нет, — пришлось повернуть голову, чтобы обойтись только словами. Взгляд Сью напрягся и прилип к моим губам.

Она, медленно отвернулась и глянула в сторону утеса, где под тусклым светом молодой луны в тишине, находилась одинокая могила.

— Да, скучаю. И слишком много сожалений навалилось. Благо, что есть причина, испытывать дискомфорт из-за плотного ужина, — усмехнулась я, — а так, я бы задохнулась от сожалений. Мне действительно, нужно было давно покончить со своей работой.

Глаза Сью заволокли слезы, но на лице не дрогнул ни один мускул. Только короткий кивок и все то же знакомое осуждение.

— «Ты не могла знать… А если и догадывалась, то не хотела менять свой образ жизни. Кажется, то чем ты занималась, приносило тебе настоящее счастье. Видела бы ты свое лицо. Ей, Богу, с таким видом крестоносцы возвращались после священных войн с варварами».

Из дома появился Доба. Он тоже держал кружку с чаем в руках.

Старик нарочно не смотрел в нашу сторону, но раскинутые по-мужски колени, мы подобрали едва ли не молниеносно, придавая позам достойный вид.

Кажется, все обитатели этого дома осоловели от вкусной трапезы и были переполнены благодушием.

— Славно посидели, — неловко произнес старик, по прежнему рассматривая морскую гладь. — Но пожалуй, прохлаждаться долго не стоит. По прогнозу погоды передали жару, на следующие две недели, и если мы не хотим задохнуться от запаха гниющих водорослей, предлагаю завтра с утречка начать чистить пляж. Уже половина двенадцатого. Поздновато! Подъем в семь утра. Начнем по теньку, а то темечко напечет в обед. Хватит лясы точить. Еще успеешь откупиться, Аврора! Идите спать.

Чуть ли не на середине прозвучавшей речи, я вновь услышала знакомые щелчки, набираемого текста. Сью опять уставилась в телефон. Как ни странно, но она предпочитала держать его «на звуке». Из-за полной глухоты, она развила потрясающую чувствительность в пальцах, и буквально, чувствовала звук кожей.

— Как скажешь, Доба. Действительно надо порядок навести. Скоро пойдем спать.

— Ну, и хорошо, — старик замялся на мгновенье. — Ты бы у Каси попросила мазюку ее лечебную. Чешешься же весь день, как лишайная. Может чего подхватила?

Огромным усилием воли я заставила себя не подсматривать за перепиской Сью и смысл слов Добы не сразу до меня дошел, пока я не поняла, что расчесываю кожу на руке до крови.

На столь чудесной ноте, Доба снова исчез в недрах дома, а я проглотила стоявший в горле ком, который в меньшей степени отдавал ароматом кунек, а в большей — противным душком дурного предчувствия.

* * *

— Да, что же это такое?! Позор! Провались все пропадом! — я шипела, словно гюрза, с остервенением сдергивая очередной бюстгалтер.

Грудь явно увеличилась благодаря диете из штампотта и пирожных в Баварии. А потому, округлая плоть не хотела умещаться в кружевных моделях, которые в изобилии находились в огромном гардеробе.

— Ни одного приличного балконета, чтоб их всех!

Еще волосы лезли в рот, или прилипали к взмокшему лбу, пока я выбирала белье для уборки водорослей.

Пекос с утра был вымазан толстым слоем мази Кассандры, которую та готовила, держа в тайне ингредиенты. Но зуд заметно уменьшился и я грешным делом подумала, что Доба прав. Я вполне могла подцепить какую-нибудь заразу в Индии.

Уместив свое достоинство крайне четвертого размера в спортивный бюстгалтер, я выбрала ультракороткие джинсовые шорты, на которых скромно значился фирменный ярлычок Гуччи, и свободную шелковую рубашку с коротким рукавом, обманчиво простую.

Понятное дело, что вещи придут в полную негодность, но с того момента, как я открыла глаза, меня накрыло мерзкое чувство негодования — явный признак того, что психика бунтует от резкой перемены сферы деятельности.