Прощай, Лоэнгрин!

— «Они думают, что я далека от всего. Но я знаю, что когда Доба ругается, Кассандра обиженно удаляется в свою комнату, бросая все домашние дела, запирается, и в отместку мужу массово скупает все подряд на Алиэеспресс, в основном, дешевые мелочи для дома, а еще обожает в одиночку ходить в кафе и обязательно с толстым глянцевым журналом. Ей нравится не спеша рассматривать яркие страницы с обещаниями красивой жизни и медленно пить прохладный лимонад с розмарином и имбирем. Руки всегда моет дважды и по любому случаю, поэтому никогда не делает маникюр. Обожает массаж ног, учитывая сколько она бегает по домашним делам. А еще Кассандра не может иметь детей, и потому как все женщины в таком положении, обожает всех от малюток и заканчивая непокорными подростками. Забота о Сьюзан давно перешла границы тех отношений, которые оговорены в контракте, который с ней заключался. Не в пример ей, Доба абсолютный отшельник. Втихаря купил себе немецкое ружье Сауер, даже на глушитель разорился, и когда остается на острове в одиночестве, подстреливает несколько чаек. Тут дело, даже не в жажде крови, это скорее отголоски его военного прошлого, которое все никак не отпустит старика. Он спит в одежде, почему не говорит, но думаю, это тянется с детства. Он жил в небольшом поселке Тират Цви. Этого нет в официальных документах, но когда ему было восемь, ночью устроили бомбежку. При чем, это были израильские войска. Кто-то передал разведданные, что в поселке скрывается группа арабских экстремистов, которые готовят терракт. В общем, обе стороны на жертвы не скупились. Доба говорил, что он убегал тогда с братьями и матерью в пижамах. До совершеннолетия, они скитались по родственникам, с протянутой рукой. Остулжив в армии, он решил навсегда уехать из Израиля и по воле судьбы переехал в Хорватия. Первое время кормился ловлей рыбы и работал уборщиком в школе. Там познакомился с Кассандрой. И в этом скромном наборе человеческих натур, Сью занимает центральное место. При всей ее открытости и общительности, девочка, не может найти себе равного среди сверстников. Ей слишком быстро становится скучно вместе с ними. Признаюсь, даже я не всегда понимаю степень сложности ее замыслов, когда начинает рассуждать о тех идеях, которые ее занимают. Она видите ли выяснила, как увеличить точность работы аппарата гель-электрофореза. Даже не берусь повторить те формулировки, которые она использовала. Сью впервые писала мне эти термины на бумаге, потому что такого нет в языке жестов. А еще, она обожает, когда ей перебирают волосы на голове. Раньше всегда просила маму — «Почеши меня, да так, чтобы мурашки побежали», поэтому минимум два раза в неделю посещает салон красоты, где знают про ее маленькое пристрастие»…

Все больше и больше голос Авроры пропитывала горечь, потом она усмехнулась и смолкла.

В этом молчании можно было услышать все, что осталось невысказанным, и что, отнюдь не было вестником светлого будущего.

И когда Керо заикнулся о сожалениях, она едва ли не с горячностью твердо заявила, что об этом не может быть и речь, окончательно поставив его в тупик, подобным противоречием.

За дебрями тревожных рассуждений пульсировала мысль, которая вводила парня в определенную степень отчаяния, потому что внутри росла настоящая зависимость сильная и необузданная — преодолеть иррациональное желание быть постоянно рядом с Авророй, не получится ни при каких условиях.

От того, ее слова о нежелании менять их жизни, каленым железом прожигали сознание. Керо слишком хорошо понимал эту позицию, и более того, разделял ее. Оба были слишком свободолюбивыми и независимыми.

Возвращение свершилось поздно ночью и было столь же внезапным, как и отбытие.

Аврора пронеслась мимо кухни, хотя была голодна и вихрем поднялась наверх, к себе. Летняя духота крепчала, что было верным признаком шторма в ближайшие дни. Окна были распахнуты, но движения воздуха, казалось, полностью остановилось. Испарина покрыла лоб девушки, заставляя мечтать о прохладном душе.

Не было никаких сомнений, где она застанет Керо и чутье не подвело. С тревогой он вглядывался в темную морскую гладь, чтобы не упустить момент, когда белесый катер скользнет по черной глади моря. Дверь мягко закрылась и он обернулся.

Его взгляд на секунду показался диким, там бушевало столько всего, что Аврора поневоле почувствовала, как сжимается в узел живот. Она молча бросила какие-то бумаги на комод и легкими быстрыми шагами пересекла комнату, чтобы обвить крепкую шею Керо.

«Наверное следует ему все объяснить. Так поступают нормальные люди…» — промелькнуло в ее мозгу, но прежде чем мысль дошла до логичного завершения, ее спина коснулась кровати и тело почувствовало приятную, томную тяжесть, тела любимого человека.