Прощай, Лоэнгрин!

В столь ранний час особо не рассчитываешь с кем бы то ни было столкнуться, но надежды не оправдались. Толстые стены замка слишком хорошо скрадывали чью-либо бурную деятельность.

Там был всего один человек. Мужчина.

Мой мозг лихорадочно принялся сканировать возможно потенциального убийцу, который…

С упоением жарил оладьи на широкой чугунной сковороде.

Невысокий рост, редеющие седые волосы на голове, очки в толстой темной оправе, теплый свитер и темные брюки.

Рядом с незнакомцем на столе стояла подставка с роскошным набором ножей. Будто почувствовав, что он больше не один, мужчина обернулся и я разглядела в приглушенном свете щербатое лицо, выдающийся во всех смыслах нос и добрые глаза.

— Аааа… Лора! Я прав? Нам не удалось вчера познакомиться. Хильда, как раз тебя укладывала….ммм…, в постель, когда я приехал с работы. Как самочувствие? Меня зовут Брон. Бронель Гроссмахт.

Конечно!

Повар-муж-отец, о котором упоминали накануне.

— Завтрак будет готов минут через десять. Присаживайтесь!

Он отвернулся, чтобы поддеть подоспевшие пухлые оладьи и сложить их аппетитной стопочкой на тарелке.

— Простите, гер Гроссмахт, но я хотела умыться. Если честно, от меня несет, так что любой аппетит отобьет! — я криво улыбнулась, продолжая помимо воли размышлять о слабых сторонах этого человека.

Он немного сутулился и явно был слаб зрением, а значит, здесь открывается широкий спектр способов, начиная с подножки, и заканчивая резким выпадом ребра ладони, чтобы раскрошить линзы и окончательно лишить соперника зрения. Потом, быстрое движение к ножам, или длинному полотенцу, которое висело на плече Бронеля, и можно спокойно добивать, повалив его на пол. Жертва не издаст и звука.

— Как раз кипяток подоспел. Я как знал, — добродушный голос вырвал меня из водоворота кровавых мыслей.

Шаркающие шаги пересекли кухню, послышался мягкий звук возни в подсобке и в широкий таз мне отмерили горячей воды.

— Лучше не разбавляйте холодной. Пока донесете до комнаты, уже остынет как надо! Тут главное не медлить. Супруга раньше семи не появится, я бы хотел показать Вам кое-что. Ранних пташек здесь не столь много. Пожалуй, только я. Каждое утро я поднимаюсь на верх длинной колоннады с маленьким термосом и пью кофе, наблюдая за первыми лучами рассветного солнца. Зрелище потрясающее. Жена и дочерью смеются надо мной, а я все не могу наглядеться за двадцать лет на один пейзаж. Составите мне компанию?

Въевшаяся в подкорку подозрительность выла на разные голоса, твердя, что Бронель Гроссмахт не был представлен мне лично. Этот мужчина вполне мог выдавать себя за супруга Элеонор. Даже на горячую воду в тазу я косилась с сомнением. Может она отравлена. Но в этот момент, потенциальный киллер зачерпнул кипятка из той же кастрюли и добавил себе в кружку, из которой что-то периодически потягивал.

— Я ценю уединение, но порой настигает желание разделись моменты прекрасного с кем-то. Супругу на встречу рассвета не затянешь, Рэгги уехал, Хильда лишена чувства прекрасного напрочь… Извините за настырность, Лора.

С виноватой улыбкой, Брон отвернулся, чтобы выложить очередную порцию подоспевших оладий.

— Так, я варю на Вас кофе?

Мой безумный образ жизни воздавался наконец сторицей. Чутье затаилось, прикидывая шансы, а вода в тазу, как видно, быстро остывала.

— С удовольствием, — я сдалась, понимая, что желание полюбоваться местными пейзажами затмевает инстинкт самосохранения. В конце концов, «дать по очкам» Бронелю я всегда успею.

Обернувшись с гигиеническими процедурами за каких-то четверть часа, я подхватила свою новую куртку, и наслаждаясь ощущением, которое дарила чистота каждого уголка тела, с неприлично довольным видом, вернулась на кухню.

Облаченный в теплый стеганый жилет, Брон с серьезным видом всучил мне две термокружки и кивнул на дверь.

— Надо пересечь двор. Благо, что уже занялись предрассветные сумерки.

Он деловито достал внушительную связку ключей, на ходу перебирая ими, и нещадно дребезжа, чем разрушал мои волшебные переживания. Вид величественных башен, снова манил взгляд. Я шла, не глядя себе под ноги, ориентируясь только на звук тихих немного шаркающих шагов гера Гроссмахта.

— Ах, да… Это реакция на ближайшие двадцать лет, — Бронель заметил, что я заломив голову не скрываю детского восторга от чудесного замка. — Я сам до сих пор не могу налюбоваться.

Я промолчала в ответ и только растерянно улыбнулась. Нежное незабудково-серое небо с нежным горошком мелких тающих звезд напоминали ранним утром мягчайший велюр, до которого, казалось, вполне можно прикоснуться, если добраться до самого высокого шпиля Нойншванштайна.

Мы дошли до длинного арочного коридора, где за дверью, в самом конце располагалась винтовая лестница.

— Хотя, пора бы уже… Звание старого сентиментального дурака приросло ко мне намертво.