Прощай, Лоэнгрин!

Сегодня, явно сюрприза ради, на ветвях обнаружилась вырезанная из дерева лисица. Искусная вещица, которой Элеонор залюбовалась на добрых десять минут была проработана до мельчайших деталей таких, как шерстка и коготки, и могла принадлежать только Рэгворду, да и пятна рыжеватой краски на пальцах реставратора только подтверждали эти предположение.

Впервые за долгое время, Элеонор ощутила, как сердце запело давно позабытые мотивы рождественских песен, и краткими вспышками возникало ощущение беззаботности и счастья.

Спустя час. Элеонор не удержалась и позвонила дочери, чтобы справиться о том где носит Диони, на что получила ответ, что девушка отправилась в Нойншванштайн по своему обычному маршруту, через кондитерскую.

Фрау Гроссмахт поднялась на обзорную башенку, где обычно ошивался ее муж каждое утро. Мелкий снежок, занявшийся с самого утра уже припорошил следы Бронеля. Натужно вглядываясь в зыбкую, мутную дымку, женщина неустанно повторяла самой себе, что ничего страшного не случилось, как вдруг из ворот, вылетел пикап, который был в свободном пользовании обитателей замка.

За рулем только и можно было рассмотреть мощную фигуру облаченную в овчинный тулуп.

* * *

Странное ощущение, словно меня старательно укутывали одеялом и старались не беспокоить малейшим шумом, нарушилось совершенно заурядным прикосновением маленького языка к участку обнаженной кожи чуть выше основания ладони. Чтобы отмахнуться, я пошевелила пальцем и вот тут началось «веселье».

Я не почувствовала не то чтобы своего пальца, а всей левой руки в целом. Глаза тоже открыть, не представлялось возможным. Сознание возвращалось лениво и неохотно, будто получивший двойку отличник. Подобное со мной случалось редко!

«Так, стоп!»

«А кто собственно я?!»

«Что-то на «л»…»

Лора!

И тут воспоминания о случившемся нахлынули мгновенно, от чего перехватило дыхание. Я попыталась закричать от возмущения, но даже вдох сделать не смогла, но зато пошевелила головой. Из-за этого ничтожного движения, под закрытыми веками глазами вспыхнули яркими фейерверками тысячи искр вперемешку с болью.

«Что происходит?!»

Паника никогда не была мне хорошим подспорьем, а потому я собралась с мыслями и постаралась больше не шевелиться, хотя конечности порядком походили на парализованные. Едва приоткрыв глаза, я пожалела об этом. Когда тусклый свет добрался до зрительного нерва я одновременно испытала неприятное ощущение от того, что чувствительную слизистую резанула холодная вода.

Валил густой снег, который сантиметров на пять прилично меня припорошил и только добротные ботинки и куртка, выданная Элеонор спасали меня от холода. Брезентовые перчатки, тоже числились в списке героев. Пальцы хоть и окоченели, но не были отморожены.

«Что у нас из подвижного?» — тривиально пронеслось в мозгу, и я начала стараться расшевелить ноги и руки. В списках особо пострадавших пока числилась только голова.

Настороженное фырканье послышалось совсем рядом.

«Какой-то зверь», — догадалась я, но наверняка не крупный. Волк бы уже пригрыз меня и пировал во всю. Может быть лисица или хорек.

«Так, так…. Значит у меня кровотечение».

Но за морозной анестезией я не могла понять где именно у меня рана. Логично было предположить, что на голове, учитывая симптомы.

Правая рука была настроена наиболее серьезно на то, чтобы вытащить меня из того оврага, в который я благополучно скатилась после того, как меня подрезала промчавшаяся мимо машина.

Да, я помнила марку машины, до кучи еще и номер, даже более того, знала кто был за рулем. Но сейчас это никак не могло мне помочь.

Любовно стряхивая с лица слой снега, правая рука старалась спасти своего носителя, которого внезапно охватило лиричное настроение.

Сколько же раз я представляла себе, какой могла бы быть моя смерть, а тут такой казус — ни пуля, ни нож, никаких хитроумных планов и засад. Провинциалка, которая обшивает деревню трусами.

Красивую, застывшую физиономию Агнес Мунд мне и надо было рассматривать, когда я услышала, как за спиной взвыл мощный мотор внедорожника. Можно было подумать, что дамочка не справилась с управлением и ее занесло, если бы не исправная работа грейдеров Фюссена, которые чистили дорогу дважды в день.

От неожиданности я отскочила в сторону, но не рассчитала расстояние и покатилась по крутому склону, пересчитывая на ходу сосновый молодняк, пока не треснулась лбом о толстый ствол дерева.

И судя по тому, как окоченели руки и ноги, я не один час провалялась без сознания.

Глаза привыкли к свету, и я апатично рассматривала заснеженные кроны сосен, невольно залюбовавшись красотой зрелища. Природа всегда поражала меня до глубины души, кажущейся простотой, которую только стоило потревожить человеческим вниманием и она раскрывала всю сложность и красоту своей сущности.

Такое состояние, вполне могло быть началом агонии — полное отсутствие желания двигаться.

Хотя, это слово — агония — мало подходило к данной ситуации. От него веяло паникой, чем-то суетливо мерзким и фатальным.