Прощай, Медвежья лощина

– Большая ладья – большая охрана. Нам впятером не справиться. Надо думать.

Она обхватила руками голову, приклонила их к коленям и застыла. Либо помощи просить у кого, либо хитростью брать. Была бы рядом Подогрива, можно было своих поднять. А здесь, в чужом краю, кто их поддержит?

– Может, к наместнику князя обратиться? – проговорила Радмила. – На его землях непотребное творится.

– Пока добьемся наместника, ладьи и след простынет, – покачала головой Ждана. – Надо что-то другое придумать.

– А если ночью забраться на ладью и освободить Стояна? – подал голос Дичка. – Перерезать всех…

– Тати осторожны, к ним так просто не подобраться.

– Тоже верно.

Минуты бежали, а в головы ничего умного не приходило. Воительницы привыкли воевать с напором, врага разить в атаках. Для этого у них и сила, и хватка есть. А вот ужом пробираться куда-то, лисицей прокрасться – не для них. И впятером ладью на абордаж не взять.

– Разумею, надо идти вслед за ладьей, – сказала Ждана. – Ждать момента и воспользоваться случаем, чтобы пробраться на борт и освободить Стояна.

Третьи сутки Стоян гребет и корит себя за то, что так опрометчиво не послушал Богдану. А еще он беспокоился за Юра. Вдруг и его схватили и приковали к веслу?

Грести приходится целый день. Ладони покрылись огромными волдырями, спину сводит от усталости, все мышцы напряжены до предела. Отдых только вечером, когда ладья встает на якорь. За три дня ни разу не пристали к берегу. Гребцы, сидящие на скамьях попарно, между собой не разговаривают, так как за этим строго следит надсмотрщик. Он также наблюдает за тем, чтобы все гребцы работали с полной отдачей. Вчера Стоян решил немного ослабить хватку весла и тут же получил по спине плеткой. Через несколько часов снова попробовал, и снова плеть рассекла ему кожу на спине.

– Он видит лопасть снаружи, – тихо проговорил впереди сидящий мужчина. – Заметно…

Свист плетки, и выпирающие ребра спины посмевшего заговорить украсились тремя кровавыми полосами.

Стоян больше не пытался симулировать. Страшно хотелось есть. Их кормили утром и вечером. Давали вареную рыбу и черствые лепешки. Если они хотели пить, то черпали воду с пола, куда она просачивалась сквозь обшивку. После остановки и убогого ужина они укладывались кто на скамье, кто на дно лодки. Кандалы с них не снимали. На рассвете надсмотрщик приносил им еды, и они снова брались за весла. Сколько времени его сотоварищи находятся в рабстве, Стоян не знал, но чувствовал, что сам он долго не выдержит. Молодой организм требовал еды и отдыха, а душа рвалась напополам от безысходности.

На четвертые сутки грести стало особенно тяжело – сильное встречное течение. Гребцы надрывались, все чаще свистела плетка над потными спинами. Один из гребцов, сидящий через скамью впереди, не переставая, кашлял. Иногда приступ кашля был столь жесток, что он выпускал из рук весло и падал на спины впереди сидящих. Надсмотрщик визжал от злости, бил и бил несчастного, но тот уже не реагировал ни на крики, ни на боль. До Стояна долетали капли крови, которые срывались со спины кашляющего гребца.

Бли-и-и-н, он забьет его до смерти, и помочь нельзя. Если бы не цепь, можно было кинуться к уроду, сбить с ног и…Что потом, он не додумал, потому что кашляющий вдруг захрипел и повалился под ноги своему соседу по скамье.

Гребцы приостановили равномерный ход весел. Кто с жалостью, а кто и с завистью смотрели на умершего. Отмучился. Вырвался из неволи. Теперь его тело, скрючившись, лежит на мокром дощатом полу, а душа унеслась вверх, где нет ни надсмотрщиков, ни болезней, ни печали.

Надсмотрщик кинулся к короткой лестнице, которая выходила на палубу, позвал кого-то. Через минуту по лестнице спустился «пират», внимательно оглядел гребцов, отдал короткое приказание. Вслед за ним спустились еще двое, сняли с несчастного кандалы и потащили. Стоян подумал, что того поднимут на верх. Но нет. Дотащив до лестницы, разбойники открыли незаметную дверцу и протиснули в неё тело. Секунда, и послышался плеск воды. Был человек, и нет человека. «Пират» и надсмотрщик обменялись парой фраз и, видать, пришли к какому-то решению. Надсмотрщик кинулся к рулевому, а «пират» поднялся на палубу. Через пару часов ладья повернула к левому берегу и через непродолжительное время остановилась. Причем гребцам было слышно, как с ладьи стащили сходни и укрепили их на берегу. Не видели они, как трое спустились по сходням и направились по прямой от реки. Шли уверенно, словно точно знали, что за небольшим леском расположено селение.

– Фу-у-у-у, – облегченно выдохнул сосед Стояна. – Должно быть, простоим долго. Будут замену искать, – кивнул он на освободившееся место на передней скамье. – Только жратвы все равно до вечера не дождемся.

Как и другие, Стоян был счастлив, что можно было бросить ненавистное весло и дать отдых телу. Внутри каждая жилка вибрировала от неимоверной усталости, ноги дрожали, а шею, словно железом, сковало. Да и щиколотка опухла и кровила, доставляя дополнительные мучения.