Прощай, нищета!

В доиндустриальную эру производство в большой степени держалось на людской мускульной силе: во время полевых работ приходилось копать, таскать тяжести, обмолачивать; много сил требовалось также лесорубам, каменщикам, кузнецам и носильщикам. В нашем же обществе все эти задачи выполняются машинами, и, более того, у нас есть такие машины, которые отвозят нас из дома в кафетерий, а оттуда — на работу, и такие, которые во время работы поднимают и опускают нас с этажа на этаж. Поэтому, несмотря на высокие доходы и относительно высокий рост, средний мужчина в современных США потребляет в день лишь около 2700 килокалорий, и при этом многие еще ухитряются набрать серьезный избыточный вес. Напротив, в 1860-х годах сельскохозяйственные рабочие в некоторых регионах Великобритании — как правило, люди менее крупные и имеющие меньший вес, чем американские мужчины в наши дни, — в день поглощали около 4500 килокалорий. Они были на это способны, потому что занимались физическим трудом 300 дней в году, по 10 часов в день. Таким образом, повышение доходов не привело к пропорциональному возрастанию спроса на землю для производства сельскохозяйственной продукции.

Во-вторых, резко возросла производительность сельского хозяйства и, в частности, были разработаны технологии, позволяющие экономить землю, вследствие чего объем производства в сельскохозяйственном секторе увеличивался быстрее, чем численность населения, несмотря на ограниченное количество земель, пригодных для использования.

В-третьих, добыча ископаемого топлива — главным образом угля и нефти — обеспечивает современное общество энергией, основным поставщиком которой прежде было село. Добывая из земли энергию, накапливавшуюся и хранившуюся там в течение миллионов лет, наше общество, по крайней мере на время, добилось колоссального возрастания земельных ресурсов. Например, в 1860-е годы в Англии стоимость продукции сельского хозяйства составляла 114 млн фунтов стерлингов в год. Добыча угля на тот момент, если оценивать ее по объемам поставок угля потребителям, приносила 66 млн фунтов в год, то есть энергия, содержавшаяся в угле, уже тогда служила серьезным дополнением к продукции сельскохозяйственного сектора[327].

ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС И ЗАРАБОТНАЯ ПЛАТА НЕКВАЛИФИЦИРОВАННЫХ РАБОЧИХ

Промышленная революция представляется нам практически синонимом механизации и замены людского труда машинным трудом. Почему же в богатых экономиках по-прежнему сохраняется значительный спрос на неквалифицированный труд? Почему неквалифицированные иммигранты, почти не знающие английского, до сих пор пересекают пустыни юго-запада США в стремлении попасть на крупные городские рынки труда, чтобы получить колоссальное вознаграждение за свою работу, хотя бы и нелегальную? Почему люди могли месяцами и даже годами жить на товарной станции в северной Франции в ожидании шанса прорваться через пограничные заграждения и вскочить на поезд, идущий под Ла-Маншем в Англию?

Вскоре после начала промышленной революции среди политэкономов разгорелась дискуссия по «вопросу о машинах». Не приведут ли новые машины к снижению спроса на рабочую силу? Рикардо, первоначально выступавший в защиту машин, которые всех облагодетельствуют, в 1821 году предложил знаменитую модель, согласно которой машины некоторых типов порождают технологическую безработицу[328]. Однако его модель основывалась на том, что рабочие получают фиксированный заработок на уровне прожиточного минимума, а согласно более поздней оценке, пока между капиталом и трудом существуют достаточные возможности для взаимного замещения, каждый тип труда всегда будет производить положительный конечный продукт (см. главу 2), создавая возможность полной занятости.