Прощай, оружие! Иметь и не иметь

– Не понимать. – Ринальди тряхнул головой.

– Abbastanza bene, – перевел я.

Он неодобрительно покачал головой.

– Не так. Вы любите Англию?

– Не очень. Видите ли, я шотландка.

Ринальди вопросительно уставился на меня.

– Она шотландка, поэтому она любит Шотландию больше, чем Англию, – сказал я по-итальянски.

– Но Шотландия – это же Англия.

Я перевел для мисс Фергюсон.

– Pas encore[2], – возразила она.

– Не совсем?

– Совсем нет. Мы не любим англичан.

– Не любить англичан? Не любить мисс Баркли?

– О, это другое дело. Не воспринимайте все так буквально.

Вскоре мы попрощались и ушли. По дороге домой Ринальди сказал:

– Ты нравишься мисс Баркли больше, чем я. Это очевидно. А шотландочка очень даже ничего.

– Даже очень, – согласился я, хотя толком ее не разглядел. – Она тебе нравится?

– Нет, – ответил Ринальди.

Глава пятая

На следующий день я снова наведался к мисс Баркли. В саду ее не было, и я направился к боковому входу, куда подъезжали санитарные машины. Внутри я нашел старшую сестру, которая сообщила, что мисс Баркли на дежурстве.

– Идет война, знаете ли.

Я сказал, что в курсе.

– Вы и есть тот американец, который служит в итальянской армии? – спросила она.

– Да, мэм.

– Как вас угораздило? Почему вы не в нашей части?

– Сам не знаю, – признался я. – А сейчас я могу записаться?

– Боюсь, что нет. Скажите, почему вы пошли в итальянскую армию?

– Я жил в Италии и говорю по-итальянски.

– Вот как, – сказала она. – Я учу итальянский. Красивый язык.

– Кто-то сказал, что его можно выучить за две недели.

– О, только не я. Я его учу уже столько месяцев. Если хотите ее увидеть, приходите после семи. К тому времени она освободится. Только не приводите с собой кучу итальянцев.

– Даже при том, что у них красивый язык?

– Даже при том, что у них красивая форма.

– До свидания, – попрощался я.

– A rivederci, tenente[3].

– A rivederci. – Я отсалютовал и вышел. Стыдоба – салютовать иностранцам, изображая из себя местного. Итальянский салют явно не предназначался на экспорт.

День выдался жаркий. Я побывал на позициях перед мостом возле Плавы в верховье реки. Именно оттуда должно было начаться наступление. Осуществить его в прошлом году не представлялось возможным, так как от укреплений до понтонного моста вела только одна дорога, которая почти на милю простреливалась из пулеметов и пушек. К тому же она была недостаточно широкой, чтобы пропустить весь транспорт, необходимый для наступления, и австрийцы устроили бы настоящую бойню. Но итальянцы перешли через понтонный мост и, рассредоточившись вдоль реки примерно на полторы мили, укрепились на австрийской стороне. Место было крутое, так что зря противник позволил им окопаться. Пожалуй, то была уступка с обеих сторон, поскольку австрийцы по-прежнему удерживали плацдарм ниже по течению. Их траншеи на склоне холма отделяли от итальянских считаные метры. На этом месте раньше был городок, превратившийся в руины. Мало что осталось и от железнодорожной станции, и от разбитого каменного моста, который невозможно было отремонтировать и использовать, так как он был весь на виду.

Я проехал до реки по узкой дороге, оставил машину возле перевязочного пункта у подножия холма, пересек понтонный мост, защищенный от неприятеля выступом горы, и пошел по траншеям на месте разрушенного городка у подножия склона. Все сидели в окопах. Фугасные огнеметы стояли в ряд, готовые в любой момент попросить артиллерийскую подмогу или дать сигнал, что перерезан телефонный провод. Здесь было тихо, жарко и грязно. Я посмотрел сквозь колючку – австрийцев не видать. Я выпил в блиндаже со знакомым капитаном и тем же путем пошел обратно.

Заканчивалось строительство новой широкой дороги, петлявшей в лесу на горе и зигзагами выходившей к мосту, после чего должно было начаться наступление. Идея заключалась в том, чтобы все подвозить по новой дороге, а порожные грузовики, прицепы и загруженные санитарные машины пускать по старой узкоколейке. Перевязочный пункт находился на австрийском берегу, у подножия холма, и санитары таскали носилки с ранеными через понтонный мост. Так же будет и во время наступления. Насколько я мог понять, последний, что-то около мили, участок новой дороги, где она сглаживалась, станет объектом регулярных артобстрелов со стороны австрийцев. Перспектива пугающая. Но я нашел укромное место для «санитарок», где, миновав опасный участок, они смогут спокойно дожидаться, пока доставят раненых через понтонный мост. Я бы проехал по новой дороге, но она еще не была закончена. На вид широкая и добротно сделанная, под правильным углом, и ее изгибы, проглядывавшие сквозь лесные прогалины на горном склоне, впечатляли. Автомобилям с хорошими тормозами, тем более прибывающим порожняком, ничто не угрожало. Обратно я поехал по узкоколейке.