Прощай, Питер!

Красный треугольник. Огромная территория, совсем не похожая на треугольник. Советская промышленная зона заброшенная в девяностые. Здесь практически не оставалось производственных комплексов. Огромные здания из красного кирпича стали приютом для офисов, складов и музыкантов. Здесь располагались целые кварталы с клубами, репетиционными точками и местами для своих. Красный Треугольник был местом, куда пускали только по пропускам. Здесь музыкальная группа Никитаы проводила большую часть времени.

Наташа встречается с другим. Они оба играют в группе Никиты. Ничего еще не случилось. Через небольшое слуховое окно редкие солнечные лучи слабо освещают пыльный чердак, на котором сидят ребята. Это курилка, куда музыканты выходят отдохнуть между сессиями.

– Ты видел? Там солист группы «Музыка» пришел к своим друзьям!

Егор подрывается и бежит познакомиться с солистом популярной группы. В соседнем помещении репетируют «Искры» – еще одна популярная группа. Кажется, что все вокруг наполнены успехом, энергией и счастьем. Никита смотрит на Наташу и не может решить, нравится она ему или это какое-то другое чувство. Она мельком смотрит ему в глаза, смущается и отводит взгляд.

Когда ее сбила машина прошло совсем немного времени после их последнего концерта. Наташа так и не смогла вернуть отношения с другим, замкнулась в себе и продолжила общение только с близкой подругой. По слухам, она собиралась уехать домой. Но однажды утром машина выехавшая из слепого переулка на большой скорости просто не успела затормозить.

***

Воскресенье, 19 июля 2015

Постоянно сталкиваюсь с нехваткой денег. Это довольно утомительно. Прочитал свои старые записи. Там, представьте себе, тоже самое. Как это может происходить из года в год? Я уже готов к отчаянным жестам. Возможно ограбление микрокредитной организации? Хотя, кажется, проблема здесь в другом. У меня никак не получается соотнести расходы и доходы.

На данный момент я получаю ровно в два раза больше чем пять лет назад. Может дело в том, что выросли цены? Ведь никто не торопится индексировать оклады, в то время, как инфляция убегает вперед.

Вчера решил открыть окно, чтобы свежий морской бриз колыхнул занавески. Под окном тут же начал кто-то умирать. И никак у него не получалось даже прилично начать это делать. Не говоря о том, чтобы закончить. Но орал он так, что к окнам прильнул весь двор. Конечно, несчастного увезла карета скорой помощи, хоть и не сразу. Но во мне окончательно укрепилось чувство, что здесь не стоит открывать окон.

Мне не нравятся все эти алкаши с выхлопом. Не нравятся тетки из советской действительности. Наркоманы и бомжи, которые живут у меня под окнами и которых не выгнать потому, что на их место постоянно приходят новые, стекаясь к приемнику стеклотары в доме напротив. Совершенно точно можно назвать Васильевский остров депрессивным, а строчка Бродского: «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать. На Васильевский остров я приду умирать», – видимо, принимается многими как руководство к действию.