Прощай, полицейский

Вержа проводил ежедневное совещание. Он удивился и удовлетворенно улыбнулся. Ги Портор был для него враг номер один, закоренелый бандит, свирепствовавший в районе Лиона и переехавший на Юго-Запад, где он ограбил филиалы сельскохозяйственного банка. Его называли "помешанным на курке": четверо убитых на его счету, из которых один полицейский. Он заявлял, что, познав радости тюремной жизни, не желает больше попадаться в руки полиции. Это значит, что он будет стрелять в каждого и скорее даст себя убить, чем арестовать. Вержа, в свою очередь, пообещал: если только Портор не покончит с собой, он возьмет его живым.

— Он скрывается в городе, — продолжил Эстев. — Загримированный. Но время от времени он посещает одно бистро в центре. Один из моих парней узнал его по небольшому шраму на внутренней стороне запястья.

Вержа обратился к Муатрие:

— Вы мне как-то сказали, что, если Портер появится в городе, вас немедленно оповестят?

Муатрие подтвердил.

— В чем же дело?

— Мне это было известно.

Вержа улыбнулся.

— И вы как раз собирались сказать об этом, когда заговорил Эстев?

— Нет, — ответил Муатрие.

— Чего же вы ждали?

Инспектор молчал.

— Когда меня здесь больше не будет?

— Совершенно верно.

Вержа в упор взглянул на сохраняющего невозмутимость Муатрие.

— Неплохую работенку вы оставляете для моего преемника, — сказал комиссар. — А может быть, вы боялись за меня?

Инспектор промолчал. Он ненавидел Вержа. Может быть, он знал того, кто сядет на это место, как только комиссару предъявят обвинение, что не заставит себя ждать? Его молчание было красноречиво; он готовил для будущего комиссара дело, которое сразу же сделает его героем.

— Эстев, я рассчитываю на вас. — сказал Вержа.

Все утро он проработал в своем кабинете, а к двенадцати направился к пивной Альже. Он заказал себе порцию кислой капусты. К часу появился Альже и сразу же подошел к комиссару.

— Я узнал, у кого украдены деньги.

Он улыбался, но без радости.

— Тебе это не нравится? — спросил Вержа.

— Нет. Я предпочел бы кого-нибудь другого.

— Почему?

— Да просто так. Твоя доля в твоем распоряжении.

Вержа покачал головой.

— Это на расходы, связанные с той операцией. Рассчитаемся, когда наступит время.

— Я хотел бы поговорить серьезно.

— Завтра, — отрезал Вержа.

— Если бы это был кто-нибудь другой, — сказал Альже, — я послал бы его подальше. Я люблю знать, на что иду.

— Если бы это был кто-нибудь другой, дело бы не выгорело, — заметил Вержа. — Только полицейскому может удаться то, что я задумал.

Он рассмеялся, хлопнув Альже по плечу.

— Великий полицейский плюс великий преступник — это Аустерлиц, который длится год. Наполеон вдвойне, победа шутя!

Альже не любил, когда шутили над серьезными вещами. Он оставил Вержа наедине с капустой, слегка переваренной, недостаточно хрустящей.

* * *

Чтобы встретиться с Люсьеном Рабером, надо принять ряд предосторожностей, особенно если ты полицейский. Рабер был делегатом СЖТ[5], членом регионального совета. Невысокий, черноглазый, сухощавый человек. Он был глазами и ушами отдела общей информации в профсоюзах. Его держали на крючке уже около года. Он выдал группу испанских коммунистов-эмигрантов после обыска у него в доме. Позже полицейские давали ему время от времени деньги в качестве утешения за его подлость. Это было эффективным лекарством: Рабер, подобно монаху времен Ренессанса, любил вкусно поесть. Он позволял себе обильные трапезы. Мог обойтись без всего, говорил он, кроме как без жратвы. Рабер объяснял это чрезмерное обжорство детством, проведенным в нищете, и это оправдывало его в соответствии с общепринятыми моральными канонами.

Ритуал начинался со звонка на Центральный почтамт. Рабер занимался там сортировкой посылок. Его должность позволяла ему пользоваться телефоном. Условная фраза звучала так: "Нам необходимо знать твое мнение". Спустя несколько мгновений Рабер уже сидел в каком-нибудь ближайшем кафе. Надо было позвонить ему туда второй раз и договориться о месте свидания. Вержа не нарушил церемониала и назначил встречу в конторе фрахтовщика, который осведомлял полицию о действиях крайне правых, и был страшно доволен, узнав, что "красный" занимается тем же делом.

Рабер был в плохом настроении и тут же изложил Вержа причины.

— Два раза за неделю, — сказал он. — Они начнут подозревать. На меня и так уже косятся.

Пару дней назад его вызывали из отдела общей информации в связи с готовящейся забастовкой.

— Но я — это совсем другое дело, — сказал Вержа. — По личному вопросу.

Рабер был заинтригован и промолчал.

— У тебя были бы большие неприятности, если б твои дружки узнали, что ты их закладываешь, — продолжил Вержа.

Рабер вздрогнул.

— С тобой мог бы даже произойти несчастный случай; какой-нибудь болт может угодить тебе прямо в голову во время манифестации, а?

— Зачем вы мне все это говорите?

Он вдруг заволновался, тем более что у Вержа было выражение лица, словно он готовит веселую шутку.

— Потому что я попрошу тебя об одной большой услуге и ты не сможешь мне отказать.

Рабер с тревогой ждал продолжения.