Прощай, принцесса

— Это что-то типа миниатюрных компьютеров, если так можно сказать. Ты помещаешь специальный щуп в замочную скважину, и аппарат выдает тебе схему зубчатого механизма. Прямо рисует, честное слово. И тебе даже не приходится ничего подбирать, умная машинка сама делает ключ. Изумительно! На все про все у нее уходит пять минут. Лучшие экземпляры делают в Израиле, но немецкие и американские тоже не плохи. У меня есть такой, израильского производства Godwing Premium, но я не могу им пользоваться, потому что они подлежат обязательной регистрации в Министерстве внутренних дел. А мои старые добрые отмычки честно служат еще с незапамятных времен.

— Как дела у твоего отца?

— У отца? Да все так же. Сидит дома. Похоже, он ничего уже не чувствует и не страдает. Сидит себе на софе и смотрит в окно. Он больше не разговаривает. Ты думаешь, это нормально?

— Я уже давно перестал понимать, что в этой жизни нормально, а что нет, Леандрито.

Его отец, Леандро Росалес по кличке д'Артаньян, в свое время был лучшим взломщиком Мадрида. Он мог открыть любой замок, лишь слегка поколдовав над ним. О его ловкости ходили легенды… Я так и вижу перед собой этого человека — элегантного, прекрасно воспитанного, с тонкими пальцами пианиста. Как-то он сказал мне: «Я открыл более ста тысяч замков, включая сейфовые, можно сказать, что не существует механизма, который бы не поддался мне. Единственная твердыня, к которой я не смог подобрать ключ, — это сердце одной прекрасной женщины. Я был знаком с ней, когда мне было двадцать лет».

Наконец Леандрито вытащил из чемодана кольцо со связкой мелодично позвякивающих отмычек.

— Вот эти, фирмы Fac,посмотрим, может, одна из них подойдет.

— Этот замок явно довольно старый. Я уверен, что ты его откроешь.

Он выбрал отмычку и вновь склонился к скважине.

— Слушай, Тони, а воняет-то как раз оттуда. Что здесь происходит?

Теперь взломщик глядел на меня с нескрываемым беспокойством.

— Да открывай ты.

Он сделал несколько попыток. У Леандро-младшего явно не было ни малейших способностей к этому делу. Его отец открыл бы этот замок даже одной рукой — и повернувшись к нему спиной.

Когда в чемодане осталось всего четыре отмычки, одна из них вошла-таки в скважину. Он повернул ее влево, затем вправо:

— Слушай, кажется, есть.

Прозвучал щелчок, и внутренняя задвижка плавно ушла в сторону. Леандрито сделал шаг назад:

— Я не пойду туда, Тони. Извини, но я намерен смыться.

Я нажал на ручку и приоткрыл дверь на несколько сантиметров. Вырвавшийся на волю смрад чуть не сшиб нас с ног. Леандрито уже спрятал связки отмычек в чемодан. Потом поспешил к выходу на улицу, зажимая нос ладонью.

— Я ухожу, Тони, — и меня тут не было! Договорились? Прямо сейчас ухожу!

— Погоди минутку.

— Нет, я сматываюсь!

— Да постой ты!

Он немного успокоился, однако дышал все равно «через раз», все еще прикрывая лицо рукой.

— Если спросят, тебя здесь никогда не было. Понятно?

Леандро молча закивал, повернулся и рванул на улицу.

Я толкнул дверь. Из привратницкой доносился характерный пронзительный запах смерти и тления. Давненько я с ним не сталкивался. Я зажег свет. Раньше мне не приходилось здесь бывать. Это было длинное помещение без намека на вентиляцию, обставленное в стиле китайского борделя, по крайней мере, как я себе его представлял. По комнате разливался приглушенный красный свет, пол покрывал толстый ковер, стены были драпированы легкими вуалями, там же висели фотографии обнаженных мужчин в разных позах, кто-то из них был один, кто-то в компании животного или другого мужчины. Тяжелое неприкрытое порно. Мебель практически отсутствовала.

Но кто-то перевернул здесь все вверх дном: на полу в беспорядке валялись одежда, шкатулки, разбитые вазы и бутылки. Вещей было совсем немного, но в такой маленькой комнате это производило впечатление настоящего хаоса.

Я все-таки решился зайти, зажав нос пальцами.

Асебес уже никогда не скажет мне, что он сделал с проклятыми пленками. У дальней стены на диване я увидел распростертое человеческое тело с широко раздвинутыми ногами. Эта часть комнаты напоминала что-то вроде ниши для языческих жертвоприношений или древний жертвенный алтарь.

Я не имею обыкновения носить с собой платок, о чем в этот раз сильно пожалел. Я сделал несколько шагов вперед, стараясь не дышать и с трудом сдерживая рвотные позывы. Убийца или убийцы искали что-то. Но что? Или речь шла о нападении с целью ограбления? На самом деле причина могла быть любой. Только вот я бы ни в одну из них никогда не поверил.

Думаю, жертва пролежала здесь минимум три дня. Трое суток Асебес гнил в этом капище, посвященном тому, что он больше всего любил в своей жизни. Трупное окоченение уже сменилось неестественной мягкостью, характерной для стадии разложения, хотя неимоверно распухший живот еще не раскрылся и червей в отверстиях на теле тоже видно не было. Пока еще они оставались внутри, стремясь вырваться наружу.