Прощай, прощай, черный дрозд!

Ева изучала витрину и людей, которые останавливались полюбоваться выставленной там сверкающей мишурой. Золото и серебро — металлы; рубины, изумруды и яркие, как солнце, бриллианты — минералы. Поскольку источником энергии эти вещи не были и согреть зимой не могли, Еву они не привлекали.

И все же она носила на пальце золотое кольцо, а на цепочке под рубашкой — яркий искрящийся бриллиант. Подарки Рорка. «Символы, — думала Ева. — Про сто символы. Но пусть только кто-нибудь попробует отнять их у меня! «

— Наводчик тоже должен был удрать, — продолжила она. — Практически следом за ними. И уйти в подполье. Он знал, что подозрение сразу падет на него, но соблазн был слишком велик. Однако воспользоваться украденным он не успел: его убил Крю.

Ева подняла глаза и, как туристка, посмотрела на верхние этажи. Здание с тех пор не раз перестраивалось, но в основном его исторический облик сохранился.

— Вошли, вышли — и все, — задумчиво сказала она. — Конечно, в конце концов копы выяснили бы их личность, но не сразу: у каждого из них имелись фальшивые документы. А вот наводчик был карточным игроком и рано или поздно обратил бы на себя внимание полиции. Поэтому им нужно было уйти в подполье, спрятать камни и подождать, пока не утихнет шум. А потом — раз и в дамки. Ты знаешь, почему это могло выгореть?

— Следствие сосредоточилось бы на наводчике. По крайней мере, на первых порах. Решили бы, что он спланировал и совершил преступление в одиночку, а потом исчез, забрав с собой бриллианты. И погнались бы за ним.

— Да. А остальные тем временем разбежались бы в разные стороны и затаились. Крю совершил большую ошибку, не избавившись от трупа. Куда умнее было бы бросить его в воду, чтобы копы теряли время, разыскивая мертвеца. Это не пришло Крю в голову, потому что он думал о другом. Жадность… Как только этот человек получил то, чего желал, он захотел большего. И именно поэтому умер в тюрьме. Наш подопечный куда умнее.

Она следила за тремя женщинами, которые остановились у витрины и начали ахать и охать. Да, мишура была яркая и сверкающая. Ева не понимала, зачем людям сверкать, но они всегда хотели этого. Наверное, со времен сотворения мира.

— Крю был маньяком, — откликнулась Пибоди. — У него была мания бриллиантов. Я поняла это, прочитав книгу Гэннон. Он хотел владеть всем. Не мог согласиться лишь на часть добычи, какой бы она ни была. Думаю, наш малый из той же оперы. Маньяк. Иными словами, психически больной. Похоже, эти бриллианты были прокляты.

— Пибоди, это всего лишь минералы, основу которых составляет углерод. Неодушевленные предметы. — Ева инстинктивно потрогала пальцем бриллиант в форме слезы, который она носила на золотой цепочке под рубашкой. — Они ничего не могут. Могут только лежать здесь.

Пибоди снова посмотрела на витрину.

— И блестеть, — пробормотала она, глядя на бриллианты как зачарованная.

Ева невольно рассмеялась.

— Дышать нечем. Пошли отсюда. Нас ждет Гэннон.

24.

Ева выяснила, что «Рембрандт» — одна из маленьких роскошных гостиниц, о существовании которых в Нью-Йорке мало кто знал. Никаких вонзающихся в небо башен или вестибюля шириной в километр, никаких позолоченных дверей. Просто красивое старое здание, видимо, когда-то служившее домом богатому человеку и говорившее о его тонком вкусе.

Она привыкла рычать на швейцаров, но человек в скромной темно-синей форме и шапочке, вышедший навстречу, не стал ни лебезить, ни хамить, а приветствовал ее учтивым кивком.

— Добро пожаловать в «Рембрандт». Вы хотите у нас остановиться, мадам?

— Нет. — Она вынула свой значок, но вежливые манеры швейцара уже сделали свое дело. — Я хочу встретиться с вашей постоялицей.

— Припарковать вашу машину?

— Нет. Пусть стоит там, где я ее оставила.

— Конечно, — не моргнув глазом, ответил швейцар, чем окончательно выбил почву у нее из-под ног. — Приятного визита, лейтенант. Если понадобится по мощь, обратитесь ко мне. Меня зовут Малкольм.

— Да. Хорошо. Благодарю вас. — Обезоруженная, Ева, вопреки собственному обыкновению, вынула бумажку в десять долларов и протянула ему.

— Большое спасибо. — Он распахнул дверь и при держал ее, пропуская Еву и Пибоди.

Маленький вестибюль был обставлен как роскошная гостиная: мягкие кресла, полированное дерево, сверкающий мрамор, картины на стенах — скорее всего, подлинники. На столах стояли не огромные цветочные вазы, всегда пугавшие Еву, а маленькие привлекательные букеты.

Ева обвела помещение привычным взглядом копа и заметила четыре камеры слежения, установленные в разных местах. Уже что-то…

— Добро пожаловать в «Рембрандт». — Им навстречу из-за старинного письменного стола поднялась стройная молодая женщина в платье бледно-персикового цвета.

— Я к Саманте Гэннон. В каком она номере?

— Минутку. — Женщина снова села и посмотрела на экран монитора. Потом подняла взгляд и с улыбкой из винилась: — Прошу прощения, но такая у нас не значится.

Как только она это произнесла, из боковой двери вышли двое мужчин. Ева сразу поняла, что это местные охранники и что они вооружены.