Прощай, Византия!

В коридоре розыска Катя увидела невысокого, совершенно незнакомого по виду сотрудника — лысоватого, средних лет, с неприметным лицом, одетого в отлично сшитый костюм. Он скользнул по Кате взглядом. И прошел мимо, направляясь в сторону приемной начальника управления. Катя тут же о нем забыла — мало ли новых сотрудников? Открыла дверь знакомого кабинета. Никита стоял у окна, повернувшись к двери спиной.

— Привет, вот она я, — объявила Катя. Он круто обернулся.

— Здравствуй. Откуда я тебя вытащил?

— Неважно откуда. Ты попросил, точнее приказал, и вот я явилась пред твои ясные очи.

— Ты такая сегодня.., ну, не такая, как всегда. Другая совсем. — Колосов смотрел на нее. — Где ты была?

— Там меня уже нет. — Катя чинно уселась на стул. И что он так пялится? Неужели человека до такой степени может изменить новая прическа, другой цвет волос? Ой, даже жарко становится под таким взглядом — точно под прожектором.

— Что, в Сочи было так хорошо? Расцвела ты там.

— Там было славно, Никита. — Катя старалась держаться самого нейтрального тона. Черт, он сейчас прожжет у нее на лбу дырку этими своими ясными очами. — Погода, как у нас в конце августа. Но потом, конечно, дождик полил. Никита.., ау, Никита.., так зачем я так срочно тебе понадобилась? И для чего тебе Нина? — Нина? Какая Нина? — Колосов неотрывно глядел на Катю. — А… Ну, о ней после. Ты садись, пожалуйста.

— Да я сижу давно. Что с тобой? Очнись. — Катя кокетливо тряхнула новой прической. — Я прямо сюда к вам, в розыск. Даже еще к своему начальнику не зашла, не поздоровалась. Что стряслось?

— У нас убийство.

— Где?

— На сорок первом километре Кукушкинского шоссе.

— Какого шоссе?

— Кукушкинского. Это возле станции Редниково. Зверски убита молодая женщина.

— Царствие ей небесное. Ты хочешь, чтобы я дала об этом происшествии информацию в прессу?

— Ни в коем случае.

— Тогда для чего ты так спешно вызвал меня из отпуска? Ты ведь знаешь: моя работа — писать статьи о раскрытии преступлений, о ваших профессиональных подвигах, формируя в умах населения и без того донельзя положительный образ сотрудника милиции.

— Катя…

— Что, Никита? — Она заглянула ему в глаза.

— Это дело необычное. Я бы сказал, из ряда вон.

— Сколько было убийств в твоей богатой практике? И сколько из них — из ряда вон?

— И тем не менее это дело совершенно особенное. Вот снимки с места происшествия. — Он, щелкнув мышью, открыл в компьютере нужный файл. — Смотри сама.

Щелкала мышка, мелькали снимки. Он укрупнил их. Катя увидела ночную натуру — освещенный фарами дежурных машин участок дороги, деревья, светлую иномарку, явно попавшую в аварию. Потом она увидела женский труп в салоне, снятый в разных ракурсах — слева, справа. Женщина была молодая. Блондинка. Что ж, все это уже было когда-то. И даже этот салон, залитый кровью, и заляпанное красным стекло машины — тоже было, и не раз.

— Семь ножевых ран, заметь, — сказал Колосов.

Семь ран. И это тоже было. Было и двадцать семь когда-то.

— Ограбление? — спросила Катя. — Хотели забрать ее машину?

Колосов щелкнул мышкой: возник снимок, запечатлевший изъятые вещи — дамскую сумку и ее содержимое: темные очки, ключи, портмоне.

— А это что такое? — Катя указала на экран. — Ювелирное украшение?

Вместо того чтобы укрупнить снимок, привлекший ее внимание, Колосов полез в сейф и достал оттуда опечатанный прозрачный пакет, явно приготовленный для отправки либо в ЭКУ, либо следователю прокуратуры. Катя узрела внутри пакета тот самый маленький тускло-золотистый кружочек, что был на снимке.

— Это древняя монета, — сказал Колосов, — вроде как византийская — мне в нашем ЭКУ сказали. Как видишь, убийца и ее тоже не взял, как и деньги и тачку. Монету в пакете я нашел под сиденьем в ходе осмотра. Может быть, она выпала откуда-то.

— Погибшая коллекционировала нумизматические древности? — равнодушно спросила Катя и внезапно тихо ахнула:

— Никита, а это что за мальчишка? Ой, какой, боже, весь в крови… Вот, заснят в «Скорой»?

— Это ее сын.

— Его тоже ранили? Такого кроху?

— Нет, его не ранили. Он сумел убежать.

Катя смотрела на снимок погибшей. На фотографию Мальчика на руках медсестры. Возле «Скорой» там, на снимке, стоял здоровяк-гаишник, видно было по его лицу: переживал за мальчика.

— Это инспектор ДПС, он их обнаружил — сначала парнишку, потом его мать. Помочь ей ничем не успел. Она была уже мертвая.

— Это такой вот маленький сумел убежать? — Катя покачала головой. — Да, дела… Но я все равно не понимаю Раз это убийство пока вами не раскрыто, раз писать о нем нельзя, для чего я-то тебе понадобилась?

— Знаешь, как звали убитую? — тихо спросил Колосов. — Евдокия Константиновна Абаканова-Судакова.

— Ну и что с того?

— Абаканова-Судакова.

Катя посмотрела на снимок в компьютере.

— Мне эта звучная фамилия ни о чем не говорит.

— Судаков, ее прадед, после войны был министром среднего и тяжелого машиностроения.

— Да? Она его правнучка?

— По женской линии. А по мужской — она внучка Абаканова.

— Никита, честное слово, я не…

— Ираклия Абаканова, — повторил Колосов.