Прощайте, колибри, хочу к воробьям!

И вот уже кажется, что эта немолодая женщина – самая прекрасная, самая желанная и совершенно неукротимая в своей страсти. У Фарика горели глаза.

– Ну, какова? С ума сойти! – шептал он мне. – Нравится?

– Чудо! Просто чудо!

– Вот то-то же!

Когда уже глубокой ночью мы возвращались в отель, он сказал:

– Знаешь, я одно время мечтал, чтобы Кармен танцевала так… Но это нереально.

– А по-моему, и не нужно.

– Почему?

– Да лишнее это было бы. И музыка там совсем другая. К тому же и Мериме и Бизе были французами…

Он вдруг остановился посреди улицы.

– Женька, почему мне в голову не приходят такие простые и здравые мысли? Вроде бы ничего нового не сказала, никакую Америку не открыла, просто, можно сказать, констатировала факт…

– Да брось, Фарик, все элементарно – ты художник, ты мыслишь другими категориями, ты стремишься создать идеальный спектакль, тебя в этом стремлении зачастую заносит, и, более того, ты хочешь быть не только дирижером, но и режиссером спектакля, а в то же время сам еще этого боишься. Ты видишь свой идеальный спектакль в целом, а в реальности этот идеал пока недостижим. Ты законченный романтик и потрясающий музыкант. А уж вдвоем с Мироном вас вообще в заоблачные выси тянет.

– Женька, золото мое! Знаешь, у меня ведь была сестра. Она умерла в четыре года от болезни сердца. Но, видимо, мне на роду написано иметь сестру. А тебе брата. Родных мы потеряли. Но, оказывается, многое в жизни поправимо. Отныне, Женька, у меня опять есть сестра, а у тебя брат.

– Я же говорю – законченный романтик, – сквозь подступившие слезы проговорила я и не выдержала, разревелась.

– Женечка, родная, ты чего? Тебе такой брат не нужен?

– Нужен, еще как нужен! Ты лучший человек из всех, кого я знаю, братишка мой любимый…

Хорошо, что нас никто не видел, уж больно душещипательная сцена разворачивалась посреди ночной Барселоны. Романтики – опасный народ, но без них жизнь была бы слишком грустной…

Костя заехал на бензоколонку. Перед ним стоял изящный «мини-купер» – желтенький, с красной, в клеточку, крышей. Ясно, баба за рулем. Ни один уважающий себя мужик не сядет за руль «мини-купера». Женщина, вылезшая оттуда, показалась смутно знакомой. Алёна, что ли? Она! Красивая, нарядная, хрупкая. Черт возьми, а почему бы и нет? Я, в конце-то концов, живой мужик…

– Алёна, это вы?

Девушка оглянулась.

– Костя? Вот так встреча!

– Видно, судьба!

– Ну, так уж сразу и судьба! Вполне обыденная встреча на бензозаправке, – улыбнулась она.

Какая хорошенькая, прелесть просто!

– Ну, Алёнушка, это вопрос толкования.

Я вот решил, что судьба. – Он пристально посмотрел на нее. Она чуть смутилась. – А потому… Давайте сходим вечером куда-нибудь?

– Я после шести не ем.

– А пьете? Тогда можно в бар, выпить и потанцевать? Любите танцевать?

– Обожаю!

– Значит, договорились. В половине восьмого, без моторов, встретимся… Где? А давайте я на такси за вами заеду. Вы где живете?

– Улица Дмитрия Ульянова.

– И, разумеется, в академическом доме?

– Как вы догадались?

– А я вообще догадливый. И у меня сохранился ваш телефон.

– У меня ваш тоже.

– А говорите – не судьба.

Они разъехались. Алёна страшно обрадовалась. Он такой привлекательный, этот Костя… И, как выражается подружка Ася, не хрен с горы. Известно, что не альфонс, не проходимец. Вполне возможно, что законченный циник и козел, но… Мне он нравится, меня к нему тянет, так почему бы и нет?

Я слышала, у него случился какой-то роман, но там вышел облом, так почему бы мне его не утешить?

Я смогу. За него хорошо выйти замуж, то, что нужно… Только пока никому ничего говорить не буду, чтоб не сглазить, особенно маме. Мне уже двадцать восемь, сама справлюсь. Хотя одну глупость я уже допустила – сказала, что не ем после шести, идиотка! Подумаешь, съела бы что-нибудь, не развалилась бы, большое дело! А то мужик после работы хочет есть, значит, обязательно поест, и ему, может быть, уже лень будет переться на танцы. Дура! Дура!!

А впрочем, с какой это стати я должна изменять своим принципам ради первого встречного мужика?