Прощальная гастроль

– Я думал, что знаете, – без тени улыбки ответил он, мельком взглянув на порядком окосевшую Тайку. Затем перевел взгляд на меня и у меня неприятно вспотели ладони. Узкое скуластое лицо с тонким хищным носом и глубоко посажеными угольками глаз даже при большом желании нельзя было назвать приятным. Кроме того, взгляд гражданина был неприкрыто злым, а вся его поза: поднятые плечи, сгорбленная спина и быстрое верчение зажигалки в пальцах, – всё выглядело напряженным до невроза. "Злобный псих", – подумала я и дружелюбно улыбнулась.

– Вечер добрый, вы, Малхаз Мамедович? – под злобным взглядом уголки моих губ невольно подрагивали, улыбка еле-еле держалась на устах.

– А вы кто? – и стук, стук, стук большой серебряной зажигалкой по столу. – Я вас знаю?

О такой приятной светской беседы, даже Тая прекратила радостно кривляться и даже немного отодвинулась от гражданина вместе со стулом, на что он, впрочем, не обратил внимания.

– Навряд ли вы нас знаете, – мысли скакали и путались, я никак не могла сообразить, как выстроить беседу под таким вот взглядом. – Мы… я… хотели бы с вами кое о чем поговорить…

У Малхаза задергался левый глаз и мне совершенно перехотелось говорить с ним о чем бы то ни было. Но отступать некуда, позади огневой рубеж, пришлось и дальше путано и скорбно блеять. Но так как я успела испугаться и растеряться, меня сразу понесло в неправильную сторону:

– Скажите, пожалуйста, это вы спонсируете сериал "Захаров-студии"? Ну тот, где актриса на съемках погибла?

На мгновение мне показалось, что господин Малхаз сейчас приподнимется и вцепится мне в горло, однако, он резко встал, едва не опрокинув стул, и стремительно пошел куда-то прочь, даже не попрощавшись. Судорожно сглотнув, я посмотрела на Таисию. Она таращилась на меня испуганными круглыми глазами.

– Господи, Сена, что это было?

Я снова судорожно сглотнула и принялась озираться по сторонам, выглядывая в не зашторенных окошечках бережочек. Бережочка поблизости не виднелось. Тая взяла бутылку и, нервически стуча горлышком о край бокала, стала наливать вино.

– Честно признаться, Таюсь, я не совсем представляю, как нам дальше действовать… по обстоятельствам…

А ведь наш маленький, скромненький детективный отрядец в критических и непредсказуемых ситуациях привык действовать по обстоятельствам (а зачастую и вовсе "от балды", если ж честно признаваться). Желая унять охватившую нас нервную трясучку, мы как-то очень уж быстро допили бутылку дареного вина и резко окосели так, будто выкушали по литру водки каждая.

– Что-то меня нахлобучило не по-детски… – глухо, как из бочки донесся до меня голос расплывающейся перед глазами Таи. – Как-то мне не хорошо…

Мое состояние тоже было далеким от прекрасного. А потом подошел официант с двумя какими-то дядьками, участливо осведомились о нашем самочувствии и предложили проводить на воздух. В таком состоянии мы не могли оказать должного сопротивления, только мямлили нечто невразумительное. Нас ласково подхватили под белы рученьки, помогли подняться и повели куда-то прочь из ресторана.

Глава пятнадцатая

Не знаю, что конкретно подмешали в вино, но опьянение прошло так же быстро и неожиданно, как и наступило. Мы находились в небольшом помещении, переделанном из обычной каюты в комнату с диваном, парой кресел и столом по центру.

– Сена, что происходит? – дрожащим голосом произнесла подруга. От страха ее глаза блестели, почти светились, как у нервного оборотня. – Что творится такое, дружочек?

Судя по тому, что наши сумки валялись на полу у двери, происходило что-то не очень хорошее и вряд ли нас доставили сюда из гуманных соображений. Поморщившись от быстро закипающей в мозгах боли, я подошла к двери и подергала за ручку. Заперто, однако…

– Сена, – продолжала испуганно лопотать подруга, – Сена, что происходит, а?

– Я знаю столько же, сколько и ты, – подойдя к окошку, кстати, нормальному, не круглому иллюминатору, я отдернула занавеску. Затем попробовала открыть окно и это получилось. Высунувшись из окна почти по пояс, я подставила раскалывающуюся черепушку ветру. Окно соседствующей каюты так же было приоткрыто и оттуда доносились голоса, вернее крики, можно даже сказать – истерические вопли. Заинтересованно прислушавшись, я поняла, что в конвульсиях бился наш хлебосольный Малхаз Мамедович. С ним еще кто-то находился на одном жизненном пространстве, но этого мужчину невозможно было расслышать за истерикой Мамедыча. Стоит заметить, что нам с Таей на нашем творческом пути всякие неадекватные личности попадались, но такой вот псих впервые встретился. В данный момент посредством воплей, визга и нецензурной брани псих пытался выяснить у своего собеседника, кто мы такие, кто нас подослал и с какой целью? И какие же враги-конкуренты решили доконать его на этот раз? И долго ли будут еще продолжать эти происки империалистов и на кой хрен он всем тут платит деньги, если никто ничего не делает и проблемы устранять ни в какую не желает?

– Что там? – Тая попыталась высунуться в окно рядом со мной. – Что происходит?