Прощальное эхо

— Ну, что ж, поздравляю, вы быстро выкарабкиваетесь. Можно было ожидать худшего, — радостно объявил он. Оксана осторожно приподнялась на подушках, стараясь не шевелить правой рукой. Чего такого «худшего» можно было ожидать и чему доктор сейчас так радуется, она, откровенно говоря, не понимала. Поясницу все еще тянуло, ужасно ныл живот, и ноги покалывало так, будто их изнутри до отказа накачали водой.

— Ну, начнем с того, как вас зовут, где вы живете, и в какой консультации наблюдаетесь? — Врач присел на краешек ее кровати, отчего сетка, жалобно взвизгнув, прогнулась.

— Плетнева Оксана Владимировна. Живу на улице Олеко Дундича, правда, прописана не там… Но я — москвичка! А наблюдаюсь в консультации на Сосновой, недалеко от «Октябрьского поля»… Честное слово, не помню, какой у нее номер…

— Понятно. А кто ваш гинеколог, Оксана Владимировна? Не Привалова, случайно?

— Нет, — Милютина. А в чем дело?

— Не Привалова? — удивился врач. — Странно… Обычно она так своих пациенток запускает! Толстая, самоуверенная, сама себе авторитет!

То ли они с этим врачом в свое время не поделили место работы, то ли еще чем несчастная Привалова ему не угодила, но глаза его сейчас были злыми, как у кошки, собирающейся в защиту котят сразиться с огромным бультерьером. На своей койке негритянка шуршала какими-то пакетами, а Оксане хотелось только одного — чтобы ей в конце концов объяснили, что именно с ней произошло.

— Так вот, Оксана, — врач, видимо, решил временно распрощаться с мыслями о неприятной коллеге из консультации на Сосновой. — У вас острая почечная недостаточность. Вещь, вообще говоря, малоприятная, а при беременности — особенно. В этот раз вам повезло, вы остались живы, а как будет дальше, когда срок подойдет к семи-восьми месяцам, я не знаю… На ноги мы, конечно, вас поставим, но вы вправе решить…

— Что решить? — забыв о капельнице, она резко дернула рукой, и иголка угрожающе выгнулась. Доктор осторожно поправил трубочку и переклеил одну из полосочек лейкопластыря.

— Ну пока говорить об этом, конечно, рано. Нужно сделать все необходимые анализы… Странно, почему их не сделали в консультации. Примите, пожалуйста, мое сообщение спокойно, хотя опасность для вашей жизни сохраняется. В случае, если почечная недостаточность будет прогрессировать, показано искусственное прерывание беременности… Вы еще очень молоды, дети у вас, несомненно, будут. Надо только хорошо подлечиться и в следующий раз с самого начала наблюдаться у специалистов…

Он еще что-то говорил, но Оксана уже не слушала. Она так сильно испугалась, что трудно стало дышать. И это было странно, потому что такой вариант разом решал все проблемы. Ребенка извлекут из нее, мертвого, не способного дышать, она освободится от безобразного выпирающего живота и одновременно от чувства вины перед Томом. Получит возможность начать жизнь сначала. И, главное, ни в чем не будет виновата: ведь есть реальная опасность для ее жизни! Оксана мысленно убеждала себя в этом и чувствовала, как внутри все сжимается. Ребенка извлекут из нее… Ее ребенка! Который уже умеет затаиваться, как лисенок, и, наверное, не хочет появляться на свет…

— Слава Богу, есть множество прецедентов, когда женщины с тем же диагнозом, что и у вас, благополучно рожали, поэтому не следует расстраиваться раньше времени. — Врач успокаивающе похлопал по руке Оксаны, безвольно лежащей на простыне ладонью кверху. — Во всяком случае, мы сделаем все для того, чтобы сохранить беременность… Кстати, дайте мне координаты ваших родных, мы сообщим о произошедшей с вами неприятности. Хотя скорее всего они уже обзвонили все больницы.

Оксана продиктовала телефон секретарши Тома и, дождавшись, когда доктор выйдет из палаты, закрыла глаза. Ей хотелось спать, но негритянке с соседней кровати почему-то захотелось беседовать.

— Доктор сказаль… хорошо лешить… не плакать… девошка, мальшик?.. Хорошо! — радостно проговорила она.

— Да-да, хорошо, — поморщилась Оксана.

— Девошка, мальшик? — снова спросила негритянка и села на кровати, спустив на пол ноги, шоколадно-коричневые и очень стройные. Одета она была в обычный русский фланелевый халатик с желтыми и красными разводами, доходивший едва до колен.

— Мальчик, — ответила Оксана, чтобы отвязаться.

— A-а, мальшик — хорошо, девошка — хорошо! — Негритянка закивала головой, как старая мудрая черепаха. — Амин… Сомали… девошка Рэнда.

Оксана приклеила на лицо вежливую улыбку, а негритянка достала из-под подушки длиннющую черную юбку, надела ее под халат, повязала голову черным с золотом платком и, взяв с тумбочки мыльницу, отправилась в туалет. Повисла тишина, нарушаемая только невнятным бормотанием телевизора из соседней палаты.

Оксане захотелось немедленно убраться из этой больницы, где про ее будущего ребенка говорили, как про какой-то аппендикс, опасный для жизни. И не потому, что она очень хотела его родить, просто это был ее ребенок, часть ее судьбы. А отсекать ненужные части она всегда предпочитала сама.