Прощальные слова

— Сядь обратно, Эмма, — требует она. Твердость её слов заставляет меня сделать то, что она говорит, — я пытаюсь сказать тебе кое-что важное, ты должна выслушать.

— Ладно, — произношу я.

Краем глаза я вижу доктора Бека, заходящего в палату, но бабушка продолжает:

— Осесть очень просто, Эмма. Тяжело выйти из зоны комфорта, давая шанс тому, что все вокруг считают неправильным.

Я не понимаю, о чём она.

Рука доктора Бека находит моё плечо:

— Как она себя чувствует?

Хочу сказать ему, что она говорит какую-то бессмыслицу, но по какой-то причине мне кажется, что именно я не могу найти в этом смысл:

— Она выглядит хорошо, — отвечаю тихо.

— Что же, Амелия, завтра мы установим кардиостимулятор, чтобы предотвратить возможные инсульты в будущем. Как вы настроены?

— Нет, я не хочу этих ваших модных технологий в своём теле.

— Бабуля, пожалуйста, — умоляю я.

— Нет, — снова говорит она, и в её голосе звучит такое упрямство, какого я никогда от неё не слышала.

— Бабушка, я сделаю всё, чтобы ты передумала.

Впадая в отчаяние, я не понимаю, что ещё сделать, чтобы убедить в необходимости этой операции. Её нужно сделать. Это не обсуждается.

Она прикрывает глаза, но её веки поддёргиваются, словно она в глубоких раздумьях. После долгой паузы она снова их открывает и говорит:

— Хорошо.

— Правда? Ты согласна на операцию?

— Да, но с одним условием.

— Всё, что угодно. Чего ты хочешь?

— Избавься от Майка и сходи на свидание с этим милым мужчиной, — говорит она, указывая на доктора Бека.

Не думаю, что моё лицо могло бы стать ещё более красным или горячим, не воспламенившись при этом. Я замираю, глядя на бабушку «как ты могла» взглядом. Она лишь улыбается в ответ.

— Бабушка, — отвечаю я, не собираясь продолжать, учитывая, что доктор Бек стоит у меня за спиной.

— Я оставлю вас ненадолго, — говорит он.

— Нет, я так не думаю, — вмешивается бабушка. — Ты достаточно связан с этой ситуацией, тебе так не кажется?

Доктор Бек переминается с ноги на ногу, явно ощущая дискомфорт от этой ситуации.

— Знаете, для женщины, только что пережившей инсульт, вы достаточно напористы, — отшучивается он.

— Это у нас в крови, — она подмигивает ему. — А теперь, пригласи мою внучку на свидание, чтобы затем назначить мою операцию.

— Вы не думаете, что я могу быть женат или в отношениях? — он спрашивает её, беря стул и пододвигая его ближе к кровати.

— У тебя на пальце нет кольца, а ещё я слежу за твоим поведением, когда рядом моя внучка — ты всё время украдкой бросаешь на неё взгляды. Я, может, и старая, но не слепая, — она говорит это, в восторге приподнимая брови от своей наблюдательности.

— Бабушка, хватит, — стону я.

Доктор Бек садится на стул и, упершись локтями в колени, наклоняется вперед.

— Э-э-э…Эмма.

Мне стыдно даже смотреть на этого мужчину, я в ужасе от того, о чём он, возможно, думает сейчас.

— Да, — тихо отвечаю я.

— Что ты думаешь насчет ужина сегодня? У меня смена до пяти.

Бабушкин монитор отвечает за меня — постоянные писки подтверждают её пульс, ускорившийся достаточно, чтобы сделать из этого сцену. Невероятно.

— Она будет ждать тебя, — отвечает она за меня.

Я улыбаюсь в невероятном смущении и соглашаюсь, быстро кивая:

— Да, я согласна.

Думаю, что это официально самый неловкий момент в моей жизни.

— Ты уверена, что парень, который был здесь вчера, не будет против? — спрашивает он. — Мне бы не хотелось вставать между вами или усложнять ваши отношения.

— Никаких проблем, — бабушка снова говорит за меня, — он изменяет ей минимум раз в неделю, но она всё равно остаётся с ним. Пришло ей время начать всё с чистого листа.

Доктор Бек кладёт руку на грудь, и очень глубоко вдыхает:

— Что ж, Эмма, я буду счастлив поужинать с тобой.

— Прекрасно, — отвечаю тихо, смущаясь до смерти от бабушкиного взгляда, прожигающего в моём лице дыру.

— Мне ещё нужно зайти к нескольким пациентам, но я скоро вернусь проверить вас, Амелия.

— Может, тебе стоит просто начать называть меня бабушкой, — говорит она смеясь.

Как только доктор выходит, я разворачиваюсь к ней на своём стуле и посылаю ей злой взгляд.

— Не могу поверить, что ты используешь своё сердце, чтобы управлять моей личной жизнью.

— О, Эмма, я не знаю лучшей части тела для этого. Тем более, когда-нибудь ты поблагодаришь меня. К этому моменту я, скорее всего, уже умру, но ты сможешь навестить мою могилу и отдать мне должное там.

— Это жестоко.

— Нет, я просто знаю, о чём говорю, — говорит она с хитрой ухмылкой.

— Ах, да? — поддразниваю я.

— Читай дальше, Эмма. Ты всё поймёшь.

— Бабушка, это… — я кладу руку на обложку дневника, — это слишком тяжело.

Наблюдать за тем, как на твоих глазах умирает мама, и справляться с этим в одиночку… Я представить себе не могу, в каком мире такое произошло. Я не уверена, что смогла бы пережить что-то подобное; а ведь она здесь, спустя столько лет, обменивается со мной шутками.

— Пытаться забыть об этом так же тяжело.

— Поэтому ты не делилась этим с нами?

— Это одна из причин, да, — она говорит уверенно, беря книгу в свои руки.

Открывая её, она просматривает вторую страницу перед тем, как вернуть мне, затем снова укладывает голову на подушку.