Прощальный поклон капитана Виноградова

От тона Медведева Владимир Александрович смутился и полез зачем-то в карман.

– Не знаю…

С неба вновь обрушился свист, и рвануло где-то рядом с пустым командным пунктом.

Взводный посмотрел вверх.

– Если они заберутся в «скворечник» – нам абзац.

Он высказался грубее; но без ненормативной лексики тут было не обойтись, поэтому Виноградов кивнул:

– Это возможно?

– Вроде нет, но…

– Слушай, Медведев, я ведь тоже в герои не лезу, тем более посмертно. Так что…

– Хорошо, Саныч. Это уже хорошо. А то я подумал, что ты вроде Долгоносика – энтузиаст!

– Заткнись!

– Извини. – Взводный посмотрел на часы. – Обед у них, что ли? За двадцать минут – четыре мины. Непохоже это на прорыв, хоть убей… тьфу-тьфу-тьфу!

Виноградов уважал чужой опыт, тем более афганский, отмеченный «Звездочкой» и «Боевыми заслугами».

– Думаешь что?

– Конь в пальто! Может, разведка боем?

Капитану стало почему-то не по себе:

– А если послать кого-нибудь наверх? Тихо, только глянуть?

– Может. Ладно! Двоих отправим в «скворечник», а то сидим, как дураки. Они-то в нас хоть минами кидаются, а мы вообще хуже котят слепых: «ждем-с!» Доложат – сориентируемся.

Взводный помедлил, потом прикрыл глаза:

– Наверное, будем отходить. Компактной группой, оставляя прикрытие.

– Тебе виднее. Если что, я как старший по званию…

– Послушай, Вова! Я тебя уважаю, но сейчас не сорок первый. И немцы не на Пулковских высотах. Помирать зазря никому не хочется, мы это уже проходили…

– Слышь! Это что такое?

Офицеры одновременно повернулись назад: воздух со стороны станицы запел, зазвенел, сначала тихо, а затем стремительно наполняясь басовыми нотками. И вдруг накатил непривычной стеной механического рева.

– Спаси, Господи, люди Твоя!

Два скуластых, остромордых вертолета осторожно подползли к кордону и зависли чуть сзади, метрах в ста над трассой.

– «Долина», «Долина»! Я – «Борт-двадцать»! Слышите меня?

– Слышу вас, «Борт-двадцать»! – Виноградов взял из рук взводного радиостанцию. – Здесь мы, под вами.

– Держитесь, земляки! Броня на подходе!

– Спасибо, «двадцатый». С нас стакан!

– Сочтемся! Давай-ка обозначьтесь, «Долина»!

Виноградов недоуменно посмотрел на Медведева – чем это обозначаться? Как? Костром? Дым-шашками, которых нет?

– Айн момент!

Младший лейтенант вскочил, в два прыжка очутился у бруствера и достал что-то из-под бронежилета. Темный рифленый комок вылетел из его руки, описал дугу и с хлопком разорвался на некотором удалении от милицейских позиций. Видно было, как воздушная волна слегка пихнула равнодушный ко всему вражеский труп, облако пыли осело на трассу.

– Спасибо, «Долина»! Поняли…

Слегка завалившись на бок, боевые машины рванулись вперед, за скалу.

– Есть мнение, что изъятое оружие положено учитывать. И сдавать.

Особого осуждения в голосе Виноградова не было, и вернувшийся взводный это понял безошибочно:

– Бакшиш, капитан. Сувенир! Видишь, пригодился.

– Чего уж теперь.

Оба настороженно прислушались, но вместо ожидаемых разрывов реактивных снарядов и пушечного грохота на кордон накатилась новая волна монотонного рокота: вертолеты возвращались.

– «Долина», слышите нас?

– Слышим, «двадцатый»!

– Цели не вижу, «Долина»! Не вижу цели!

– Не понял?

– Нету никого, «Долина»! Не видно.

– Дай, капитан! – Медведев вернул себе переговорное устройство. – Мужики! Зачистите тут для порядка, а потом проверьте туда дальше, по дороге, – может, они к себе сматываются. Больше некуда!

– Добро, «Долина»!

Боевые машины выполнили маневр, потом зависли напротив «скворечника» – одна чуть выше, другая пониже. «Двадцатый» выкинул из-под брюха две жирные яркие стрелы, затем развернул вдогонку ракетам трассирующий веер.

– Всё, «Долина»! Концерт по заявкам пехоты окончен. Пока, до встречи!

– Спасибо, мужики!

Вертолеты скрылись, унося с собой рев моторов и затухающее эхо огневой зачистки.

– Пойдем?

– Пошли, сходим…

В комментариях личный состав не нуждался: радиостанции были не только у офицеров.

– Поздравляю! Геройская оборона Анарской крепости завершена, – балаганно возгласил Медведев, но осекся, вспомнив, видимо, о лежащем в двух шагах Лукьянове. – Словом… Товарищ капитан обещает все это красочно расписать, чтобы награды там всякие, медальки…

– Кончилось, ребята. Спасибо. Поздравляю!

Было чему радоваться, но пока не хотелось.

– Станкевич, Голубев. Долгоносик! За мной, Скрябин! За старшего здесь. Пошли! – взводный снял автомат с плеча и полез через каменную кладку.

Сначала поравнялись с трупом. Один из милиционеров нагнулся, перевернул его на спину: лет сорока, заросший, с большими крестьянскими ладонями.

– Силен! – Автомат тянулся из сведенных судорогой рук с большим трудом.

– Карманы проверь! – сюрпризов можно было не опасаться: для того чтобы заминировать мертвеца, у бандитов не было ни времени, ни возможностей.

Под ногами звенели бесчисленные, казалось, гильзы. С каждым шагом становились заметнее свежие сколы и воронки. Чей-то кровавый подтек, непонятная брезентовая рукавица. То, что осталось от второго поста… Следы колес на обочине…

– Вон! Здесь у них миномет стоял.