Прощальный поцелуй Греты Гарбо

– Всего хорошего… – мужчина стал закрывать дверь.

– Минуточку, – так же как Лара Крофт, она сунула в щель ногу.

– Что вы делаете?! – возмутился незнакомый мужчина.

– Мне нужен Шмельцов. Или я увижу его, или сейчас же вызову полицию. В конце концов, кто вы такой?

– Я – адвокат Григория Дмитриевича.

– Что здесь происходит? – из-за его спины показался еще один человек в черном костюме. Увидев Лионеллу, он громко сказал: – Никаких встреч и разговоров не будет!

Она убрала ногу, и дверь тут же захлопнулась.

Было досадно от того, что Кирилл не пришел в ее номер позже. Тогда ей бы не пришлось разыскивать Шмельцова и выведывать, о чем он хотел сказать. Речь шла о платье. О ее зеленом, расшитом стеклярусом платье, в котором она сама себе казалась русалкой и которое потом натянули на мертвого мужика.

– Сама себе казалась русалкой, – повторила она вслух и подумала, что за сегодняшний день уже второй раз речь идет о русалках. Утром – в интернетной статье про Петров день, теперь – в связи с ее платьем.

Но что делать, если у нее такие зеленые глаза, а расшитое стеклярусом платье гладко облегало фигуру. Еще этот шлейф, похожий на русалочий хвост…

Пришло время обеда. Лионелла не хотела ехать в другое место, а решила пообедать в отеле. Ей казалось, что все самое интересное сосредоточилось здесь. Никогда в жизни она бы не отказалась от этой захватывающей и опасной игры.

Вернувшись в номер, Лионелла переоделась в светло-серое платье на тонких бретелях из прошлогодней коллекции Роберто Кавалли. Платье было не новое, и, по-хорошему, его место было в шкафу-отстойнике барвихинского дома, но она любила его за невесомость. В нем Лионелла чувствовала себя легкой и молодой.

К платью подобрались желтые туфли на чуть заметной платформе и шелковый палантин – на плечи. Лионелла не переносила кондиционеров и едва попадала в зону их действия – тут же простужалась.

Небольшое путешествие – дорога до ресторана через коридор, холл и оранжерею – заняло пять минут. Невозможно было представить, что посреди пыльного, плотно застроенного города существовал такой оазис роскоши, комфорта и зелени.

В обеденном зале ресторана Лионелла увидела Егора Петровича Фирсова. Он пил эспрессо, был свеж и выбрит.

– Прошу вас, присаживайтесь… – следователь встал из-за стола и выдвинул стул.

Еще минуту назад Лионелла ни с кем не собиралась делить свой обед, но тем не менее села.

– Выглядите лучше, чем утром, – обронила она.

Взявшись за подбородок, будто проверяя себя на небритость, Фирсов улыбнулся:

– Мне удалось поспать. Два часа оказалось достаточно.

– Какой у вас вес? – спросила Лионелла.

Поперхнувшись, следователь недовольно повел головой:

– Зачем это вам?

– Мужчине с вашим ростом и весом нужно следить за режимом сна и питания.

– Знаете, если бы я говорил с вами впервые, то подумал бы, что вы полная дура. – Потеряв над собой контроль, Фирсов взбесился. – О каком режиме вы говорите? Я – следователь. Вчера здесь убили человека, и между прочим, не без вашего косвенного участия!

– Обращаю ваше внимание, что я поучаствовала в убийстве своим платьем. – Лионелла ответила ему с той же взбешенностью. – Оно, кстати, немалых денег стоит! Еще у меня пропал телефон. Так что переводите меня в категорию потерпевших. Я пострадала.

– Платье пожалели… А человека не жалко?

– Жалко. Но, к счастью, я не была с ним знакома. Кстати, вы установили личность убитого?

– Да, мне уже доложили.

Непонимание и злость вмиг улетучились, Лионелла придвинулась к столу и с любопытством спросила:

– Кто такой?

– Мальчик по вызову. И это – с большой натяжкой.

– Не понимаю.

– Ему было тридцать два года. Какой из него мальчик?

– По-вашему, это старость? – Лионелла почувствовала себя уязвленной. – Вам самому сколько лет?

– Сорок восемь. Рост – метр девяносто пять. Вес – сто двенадцать килограммов. Удовлетворены?

– Вполне. – Ограничившись лаконичным ответом, Лионелла надеялась что-нибудь разузнать, но в этот момент подошел официант, и ей пришлось сделать заказ.

Еду им принесли одновременно. Ведь, как известно, дорогой ресторан отличается от прочих не столько интерьером и кухней, сколько лоском и вниманием к мелочам.

– А позвольте вопросец?.. – спросил Фирсов.

Лионелла оторвалась от еды:

– Какой?

– Сколько вам лет?

Она опустила голову:

– У вас есть протокол допроса. Там наверху, в шапочке, стоит мой год рождения.

– Как вы сказали? – Фирсова буквально перекосило от смеха.

– В шапочке… Что в этом смешного?

– Все!

– И как, по-вашему, называется то, о чем я сказала? – она не решилась повторить слово «шапочка».

– То, о чем вы говорите, называется общей информацией. Можно назвать шапкой, но уж никак не шапочкой.

– В следующий раз, когда кого-нибудь убьют и мне придется давать показания, я это учту.

– Типун вам на язык. Так как насчет моего вопроса?

– Все – в протоколе.

– Было бы смешно, если бы я сейчас вывалил на стол все бумаги.

– Сорок два…

– Что?

– Мне сорок два года… – повторила она.

– В самом деле? – Фирсов откровенно ее разглядывал. – Мне казалось – намного меньше.

– Это комплимент?

– Только не считайте, что я с вами заигрываю.