Прощальный танец

— И позовите Его Величество О’дара, — прибавила Рена и, выскочив из-за стола, устремилась к большому старинному зеркалу в чёрной кованой оправе. По её требованию его перевезли из имения лорда Торика сразу же после переселения. Оставаться в том доме ей было невыносимо. Мысли о Дарке и о жертвенной смерти лорда сводили с ума. Опухшие от слёз глаза едва открывались, сердца без конца ныли, от тяжести в груди и вновь прорываемых рыданий порой становилось трудно дышать. Но хуже всего были странные видения, которые стали буквально преследовать её. Чёрные тени сновали по дому, словно призраки. Они возникали не только в тёмных углах или закутках, а могли растекаться пятнами посередине хорошо освещённой комнаты. Но стоило только к ним приблизиться, как они испарялись, подобно иллюзии. Рене постоянно слышались какие-то звуки, и первое время она пыталась найти им разумное объяснение. Неясные шорохи и стонущие скрипы можно было списать на забавы усилившегося зимнего ветра, тихое шуршание — вероятно, в дом забрались крысы или мыши. Вдобавок Рена никак не могла отделаться от ощущения, что кто-то невидимый ходил за ней попятам. Несмотря на, казалось бы, полное одиночество, она постоянно чувствовала чьё-то незримое присутствие.

А потом в её жизни появился вкрадчивый, невнятный шёпот. Сначала едва различимый, почти инстинктивный. Он внезапно возник при встрече с королём О’даром. В ней будто проснулось какое-то неведомое чутьё, которое подсказывало, как нужно поступить, и она неосознанно к нему прислушалась. Тогда это даже не показалось ей странным. Виной тому, конечно, были терзающие её страхи. Что если в надетой с огромным трудом личине лорда Торика обнаружится какой-то изъян или же она и вовсе рассеется в самый ответственный момент? Вдруг владеющий магией Дамиан или коварный драконий король смогут её разоблачить? Или же она сама выдаст себя нелепым высказыванием или действием. Как тут не прислушаться к немного странному внутреннему голосу?! Кто же знал, что вскоре от него не будет никакого спасения!

Рена остановилась напротив старинного зеркала и напряженно вгляделась в своё отражение. За последние дни волосы сильно потемнели, в зелёных глазах, как когда-то во время проклятья, всё чаще проблескивала янтарная желтизна, прежде мягкие и нежные черты излишне заострились, став мужественнее. Она провела пальцем по внутреннему острому краю оправы, а затем приложила тонкий свежий порез к зеркальной глади. Едва выступившие капли крови коснулись поверхности, отражение начало стремительно гаснуть, вместе с ним темнела и поверхность. Когда же зеркальная гладь стала совершенно чёрной, в её глубине закружились алые всполохи, рисуя сначала призрачный силуэт, а затем, постепенно становясь ярче, стала проявляться фигура. Потребовалось ещё несколько минут, прежде чем отражение стало таким же чётким и ясным, как и прежде. Только теперь из темноты на Рену взирал уже не собственный изменённый лик, а непредсказуемый и необычный лорд Торик.

С каждым разом обращаться в его облик становилось всё легче. Достаточно было только подойти к зеркалу и напрячь мышцы, как перед обычным оборотом, как тело само начинало преображаться. Однако при этом возвращаться в своё родное обличие получалось всё сложнее. Рена будто бы забывала, как выглядит, не в силах сосредоточиться и удержать мысленный образ. И потому всё чаще получалось нечто подобное сегодняшнему.

Вообще, стоило признать, искусство перевоплощения давалось Рене довольно трудно. Первую попытку и вовсе стоило бы признать крайне неудачной, если бы та не случилась спонтанно. Истязая себя самобичеваниями, Рена сотни раз проигрывала в голове их последний разговор с Ториком. Данное обещание и непрозрачный намёк о её новой роли тяготили.

— То, что подвластно мне, теперь доступно и вам! — подобно колокольному набату звенели его слова.

Но так ли это? Задумавшись, Рена внезапно почувствовала острую необходимость попробовать. Однако, пытаясь инстинктивно нащупать, что делать, она чуть не довела себя до полного изнеможения. Сосредоточившись на лице, ей никак не удавалось преобразить тело. Обратив пристальное внимание на руки, она упускала волосы или шею. Образ просто распадался, превращая её в какую-то уродливую химеру. От чрезвычайных усилий и без того гудящая от пролитых слёз голова буквально раскалывалась, тело нещадно болело, будто в него разом вонзили тысячи мелких иголок. А вскоре и вовсе начало мутить. Трудно сказать, чем бы вообще это всё закончилось, если бы в тот момент в дверь не постучал дворецкий.

— Вам послание от лорда, Д’тар Рена, — произнёс он и протянул ей чёрный конверт, перевязанный на старинный манер алой лентой.

Рена с осторожностью приняла письмо, но, открыв его, в очередной раз восхитилась предусмотрительностью лорда Торика.

«Удивительная и прекрасная Д’тар Рена!