Прощальный вздох мавра

Мои собственные замашки крутого парня были несколько иного свойства; возможно, по мнению Авраама, они устарели – и, в любом случае, все это для меня было уже в прошлом. Я не мог пойти и отдубасить молодого Адама Браганзу. Я держал язык за зубами и улыбался. Это был новый Адам в новом эдеме. Мой отец пригласил молодчика в свой поднебесный атриум, и спустя всего лишь месяцы – да какое там, спустя недели! дни! – компания «Сиодикорп» начала переориентироваться на компьютеры и, само собой, также на кабели, волоконную оптику, принимающие тарелки, спутники и всевозможные средства телекоммуникации; и угадайте, кто командовал этим новым парадом?

– Мы создадим в мировой экономике наш собственный ареал, – сиял Авраам, не упуская случая ввернуть новое словцо. – Что за серость деревенская у нас повсюду с этими разговорами о владычестве Рамы! Не Рам раджья, а RAM раджья[128] – вот каким козырем мы по ним ударим!

«Не Рама, а RAM». С самого начала мне видна была склонность этого юнца к лозунгам. Авраам был прав. Вот оно, будущее. Пришло поколение, которое «наследует землю»[129], для которого тревоги стариков ничего не значат; поколение, помешанное на всем новом, говорящее на странном, кодированном, бесстрастном языке будущего, совершенно не похожем на наши мелодраматические перечно-жаркие восклицания. Неудивительно, что Авраам, неистощимый Авраам обратил к Адаму свое лицо. Это было рождение новой эпохи в Индии, когда деньги, как и религия, в стремлении к удовлетворению своих желаний сбрасывали всяческие маски и оковы; время похотливых, голодных, алчных до жизни, а отнюдь не истраченных и не опустошенных.

Я чувствовал себя отыгранной картой; рожденный слишком быстро, рожденный с изъяном, увечный, я стремительно состарился и, старея, постоянно давал волю своей злобе. Теперь мое лицо было обращено в прошлое, к утраченной любви. Когда я поворачивался и глядел вперед, я видел поджидающую меня Смерть. Смерть, над которой Авраам по-прежнему спокойно смеялся, могла забрать сына вместо бессмертного отца.

– Ну чего ты такой несчастный, смотреть противно, – сказал Авраам Зогойби. – Что тебе нужно – это жена. Добрая женщина сотрет с твоего лба заботу. Мое предложение: мисс Надья Вадья. Что скажешь?

* * *

Надья Вадья!

Весь год, пока она была официальной Мисс Мира, Раман Филдинг не давал ей покоя. Он пытался снискать ее расположение, заваливая ее цветами, радиотелефонами, видеокамерами и микроволновыми печами. Она отсылала все это ему обратно. Он приглашал ее на светские приемы, но после памятного дня Ганапати она отвергала все приглашения. О страсти Филдинга к Надье Вадье поведал стране «Кусака» – известный светский обозреватель газеты «Миддей», прямой потомок писавшего под тем же псевдонимом журналиста, который рассказал в «Бомбей кроникл» о «Гама-радиации» и тем самым положил конец блестящей научной карьере моего прадеда Франсишку да Гамы. После теперешней публикации отказ Надьи Вадьи лечь под Мандука стал для определенной категории бомбейцев символом сопротивления в более широком смысле; ее отказ приобрел героические, политические черты. Появились карикатуры. В городе, которым Филдинг, по его собственным словам, «правил как своим личным автомобилем», упорство Надьи Вадьи было знаком того, что существует и другой, свободный Бомбей. Она давала развернутые интервью. Не целую лягушек, заявляет Надья... Впредь наука для Мандука! Надья берет уроки бокса – что-то будет!.. Потехе не было конца.

Потом произошли две вещи.

Первое: Филдинг, терпение которого лопнуло, решил чуток припугнуть строптивую королеву красоты; вследствие чего, впервые за долгое время его безусловного владычества в ОМ, там произошел бунт, который возглавил Сэмми Хазаре и единодушно поддержали все вожаки «команд», силами которых проводились «особые операции» ОМ. Железяка привел депутацию к Филдингу, сидевшему в своем кабинете с телефоном-лягушкой. «Сэр неспортивно сэр», – таковы были слова Хазаре, полные горького упрека. Мандук уступил, но после этого стал смотреть на Сэмми таким же взглядом, как на меня, когда я рассказал о моем примирении с отцом. И это было не зря, потому что Сэмми изменился. В недалеком будущем он будет вытолкнут из своей пожизненной ниши игрока второго эшелона и принужден силой событий и своих личных сердечных бурь сыграть в грандиозной драме, которая пока только репетировалась, выдающуюся роль.