Прощальный вздох мавра

Засияло яркое солнце. Первым, о чем я подумал, был «Морж и Плотник» Кэрролла: «И недовольная луна / Плыла над бездной вод / И говорила: “Что за чушь / Светить не в свой черед? / И день – не день, и ночь – не ночь, / А все наоборот”»[145]. Вторая мысль была та, что, наверно, на город упал самолет. Потом я увидел высоко взметнувшееся пламя и услышал крики, и тут до меня дошло: что-то случилось в резиденции Филдинга. В моих ушах вновь зазвучал голос Чиха: «Дедавдо был Железяка, заходил поприветствовать сабого».

Его последнее приветствие. Последнее приветствие уволенного старого вояки. Как же удалось бомбисту Сэмми пронести взрывное устройство мимо обыскивавшей всех охраны? Я мог дать на это только один ответ: внутри своей железной руки. И это значило, что бомба должна была быть небольшая. Динамитные шашки там не уместить. Что тогда? Пластик, циклонит, семтекс? «Браво, Сэмми, – подумал я. – Миниатюризация в действии, да? Вах-вах. Для Мандука – только самое лучшее, только новейшее». Опрометчивое, опрометчивое увольнение. Мне вдруг подумалось, что я убил мертвеца. Хотя, когда я добрался до него, он был еще жив, Сэмми все же первым нанес нокаутирующий удар.

Мне хватило нескольких секунд, чтобы сообразить, что от Мандука теперь мало что осталось. Уж в этом-то на Сэмми можно было положиться. Вполне возможно поэтому, что на меня вообще не падет подозрение в преступлении. Хотя, будучи последним, кто видел Рамана Филдинга живым, я, конечно, должен буду ответить на ряд вопросов. Мотор послушно завелся с первого же раза. Отвратительно запахло дымом и прочим – понятно, чем. Я увидел бегущих людей. Пора было уезжать. Когда я двигался по улице задним ходом, мне казалось, что я слышу лай голодных собак, которым неожиданно бросили большие куски мяса, главным образом с костями. И еще хлопанье крыльев слетающихся стервятников.

* * *

– Уезжай за кордон, – сказал Авраам Зогойби. – Уезжай сейчас же. И оставайся за кордоном.

Это была моя последняя прогулка с ним по его воздушному саду. Я только что рассказал ему о роковых событиях в Бандре.

– Итак, Хазаре сорвался с цепи, – проговорил мой отец. – Не имеет значения. Второстепенный вопрос. Кто-то из поставщиков торгует на сторону, надо пресечь. Но это не твоя забота. В настоящий момент ты свободен. Поэтому – прощай. Собирай вещички. Уезжай, пока можешь.

– А здесь что будет?

– Твой брат будет гнить в тюряге. Всему придет конец. Я тоже конченый человек. Но с моим концом не спеши – он еще не начинался.

Я взял из корзинки спелое яблоко и задал ему мой последний вопрос:

– Когда-то Васко Миранда сказал тебе, что эта страна – не про нас. Он тогда произнес примерно то же самое, что ты теперь говоришь мне: «Убирайтесь вон, ополченцы Маколея». Так вот: значит, он был прав? Рвать когти, мотать на Запад? Так, что ли?

– Документы у тебя в порядке?

Авраам, могущество которого иссякло, старел у меня на глазах, как бессмертный, принужденный в конце концов выйти за волшебные врата Шангри-Ла. Да, кивнул я, документы у меня в порядке. Много раз возобновлявшаяся виза в Испанию была наследством, оставшимся мне от матери. Окном в другой мир.

– Так поезжай, спроси Васко сам, – сказал Авраам и пошел от меня меж деревьев с полной отчаяния улыбкой на лице. Я выпустил из руки яблоко и тоже повернулся, чтобы идти.

– Эгей, Мораиш, – окликнул он меня. Бесстыдный, ухмыляющийся, хоть и побежденный. – Чертов придурок. Для кого, по-твоему, были украдены эти картины, как не для твоего чокнутого Миранды? Поезжай, найди их, малыш. Найди твою драгоценную Палимпстину. Отыщи Мавристан. – И последний приказ, в котором он ближе всего подошел к изъявлению симпатии: – Сволочного пса забирай с собой.

Я покидал поднебесный сад, держа под мышкой Джавахарлала. Красный обод протянулся вдоль линии горизонта, отделяя нас от неба. Словно кто-то плакал – или что-то плакало.

* * *

Бомбей разлетелся на куски. Как я потом узнал, было использовано триста килограммов циклонита. Еще две с половиной тонны нашли позже – часть в Бомбее, часть в грузовике около Бхопала. Обнаружили также часовые механизмы, детонаторы и все, что полагается. Ничего подобного город раньше не знал. Ничего столь же хладнокровного, рассчитанного, жестокого. Буммм! Автобус со школьниками. Буммм! Здание авиакомпании «Эйр-Индия». Буммм! Поезда, особняки, трущобы, доки, киностудии, фабрики, рестораны. Буммм! Буммм! Буммм! Товарные биржи, деловые здания, больницы, самые оживленные торговые улицы в центре города. Куски человеческих тел валялись повсюду; кровь людей и животных, внутренности, кости. Стервятники нагрузились плотью и кособоко расселись на крышах, ожидая возвращения аппетита.