Прощальный вздох мавра

И если мое лицо было довольно-таки застывшим, с оттенком брезгливости, что из того? Я чувствовал, что удостоен чести. Я словно смотрел безостановочное представление в ночном кабаре, стриптиз под названием «Семь одежек, или Адам Зогойби», и я видел, что он тоже наблюдает за мной. Он достаточно быстро сообразил, что в образе «классного парня» успеха ему не видать, и переключился на заговорщический шепот.

– А знаешь, братишка, ведь я слыхал, какой у тебя обалденный боевой послужной список. Еврей, а вот поди ж ты.

Я раньше думал, что вы все как один очкастые книгочеи, участники международного заговора для установления мирового господства.

Это у него тоже не прошло. Я пробормотал что-то о воинственных евреях-наемниках, которым община обязана своим длительным существованием на Малабарском берегу, и он уловил в моем голосе ледяную нотку.

– Ну что ты, братец, шуток не понимаешь? – Эгей, это же я! Мадху, Мехер, Ручи, привет! Вот так встреча, как я рад вас видеть, девушки! Познакомьтесь с моим большим братом. Слушайте, он совершенно ненормальный, кто из вас его берет, быстро решайте! – Ну как, Мавр, они тебе? Абсолютно классные фотомодели, королевы подиума и журналов, обскакали даже твою бедную покойную сестру Ину. И что ты думаешь? По-моему, они тобой заинтересовались. Шикарные, шикарные дамочки.

У меня быстро формировалось мнение об «Адаме Зогойби». Вот он опять изменил тон, заговорил по-деловому, профессионально.

– Я считаю, тебе надо определиться с финансами. Наш отец, увы, уже не юноша. Я сейчас завершаю детальные переговоры с его людьми на тему о моих персональных запросах.

Готово. Что-то в этом Адаме тревожило меня как дежа вю, уже виденное, и теперь я понял, что это такое. Нежелание говорить о своем прошлом, текучесть переходов от одного аллюра к другому, когда он старается увлечь тебя и очаровать, холодная просчитанность всех движений, – когда-то я поверил подобному обману, но она, надо сказать, была намного выше его в хамелеоновском искусстве и делала намного меньше ошибок. Я с содроганием вспомнил мою старую фантазию об инопланетном существе, питающемся нашими бедами и способном принимать человеческий облик. Тогда женщина, теперь мужчина. Вновь «оно», «нечто».

– Я знал когда-то женщину, похожую на тебя, – сказал я Адаму. – Тебе, братец мой, еще учиться и учиться.

– Хм, – вскинулся Адам. – Когда один из двоих делает такой шаг навстречу, я не понимаю, почему другой так чертовски враждебен. Тут какая-то ложная установка у тебя, Мавр, братишка. Нехорошо. И в деловом смысле, кстати, тоже. Я слыхал, ты и с нашим дорогим папочкой так же высокомерно себя вел. А ему уже столько лет! К счастью, хоть один сын у него есть, который охотно делает все, что нужно, и при этом не огрызается и не перечит.

x x x

Сэмми Хазаре жил в пригороде Андхери среди мешанины малых предприятий: выделка кож «Назарет» – аюрведическая лаборатория Ваджо (специализирующаяся на геле для десен «Ваджраданти») – колпачки для колы «выше нос» -растительное масло «кленола» – и даже маленькая киностудия, выпускающая главным образом рекламные клипы и сулящая клиентам (как хвастливо написано на щите у ворот) «штатных Трюкача и Трюкачку» и «управляемое вручную (команда 6 чел.) крановое устр-во». Его жилище, одноэтажное деревянное оштукатуренное бунгало, давно находящееся под угрозой сноса, но до сих пор стоящее по-бомбейски волею чистого случая, притаилось между вонючими задами фабрик и группой приземистых желтых дешево сдаваемых домиков на одну семью, словно всеми силами старалось укрыться от взора команд по расчистке территории. Решетчатая дверь была увешана лаймами и стручками зеленого перца, отпугивающими злых духов. Внутри старые календари с яркими цветными изображениями Всемогущего Рамы и слоноголового Ганеши много лет составляли единственное украшение стен; теперь, однако, там и сям были прикреплены скотчем к сине-зеленым обоям вырезанные из журналов снимки Надьи Вадьи. Попадались также фотографии из светской хроники со сценой обручения мисс Вадьи и мистера М. Зогойби в отеле «Тадж», на которых мое лицо отсутствовало – оно было яростно вымарано чернилами или соскоблено ножом. В одном или двух случаях я был полностью обезглавлен. Поверх моей груди были написаны ругательства.

Сэмми никогда не был женат. Он делил это жилье с лысым и большеносым карликом Дхирендрой, снимавшимся в кино в мини-ролях и утверждавшим, что явил себя зрителям более чем в трех сотнях полнометражных фильмов; его сладкой мечтой было попасть в Книгу Гиннесса в качестве рекордсмена по числу кинолент с его участием. Карлик Дхирен готовил для бешеного Сэмми, занимался уборкой и даже, когда нужно, смазывал его железную руку. А ночью, при свете парафиновой лампы, он помогал Железяке в его маленьком хобби. Зажигательные бомбы, бомбы с часовым механизмом, взрыватели и бикфордовы шнуры; весь дом -с его шкафами, с его щелями и закутками, с теми особыми ямами, что они вырыли под полом их единственной комнаты и закрыли сверху досками для секретности, – они превратили в частный арсенал.