Прощальный взгляд

— Тогда к чему вся эта свистопляска?

— Полиция думает, что убийца он.

И тут, словно услышав наш разговор, из-за угла роулинсоновского дома высунулся Рэнди Шеперд, в соломенной панаме с полосатой ленточкой, в потраченном молью пальто верблюжьей шерсти, и посмотрел прямо на нас.

— Эй вы там, зачем мою шляпу надели? — завопил Роулинсон. — Господи, а ведь пальто тоже мое! — и полез из машины. Я велел ему оставаться на месте. Он повиновался.

Шеперд двинулся по улице небрежной походкой джентльмена, совершающего моцион, но, поравнявшись с черным «меркурием», бросился к машине, одной рукой придерживая большую, не по голове, панаму. Посидел с минуту в машине, лихорадочно разыскивая ключи, выскочил и бросился к бульвару.

И тут снова завыли сирены, да так пронзительно, что от их воя потемнело в глазах. Шеперд застыл на месте, прислушиваясь к вою. Потом повернулся и кинулся назад. У роулинсоновского дома он на миг остановился, словно раздумывая, не спрятаться ли там.

На пороге показалась миссис Шеперд. Тут же на улицу влетели две полицейские машины и покатили прямо на Шеперда. Шеперд оглянулся, посмотрел на машины, перевел глаза на длинные викторианские фасады домов и опять припустил в нашу сторону. Шляпа с него слетела. Пальто вздулось парусом.

Я вышел из машины — преградить ему путь. Побуждение чисто рефлекторное. Патрульные машины резко затормозили, оттуда выскочили четверо полицейских и с места в карьер обстреляли Шеперда.

Он упал лицом наземь, дернулся — и тут же по шее и светлому пальто Шеперда поползли пятна, еще более красные и яркие, чем свалившийся на землю огненный парик.

Пуля вонзилась мне в плечо. Я стал оседать, ударился боком об открытую дверцу машины, упал ничком и притворился мертвым. Таким же мертвым, как Рэнди Шеперд.

Глава 30

Очнулся я в палате пасаденской больницы. Меня, очевидно, накачали пентоталом, отчего я ощущал невероятный подъем жизненных сил. Хирург долго копался, вытаскивая пулю, и теперь рука и плечо на время вышли из строя.

К счастью, пуля попала в левое плечо, на что неоднократно указывали как полицейские, так и посланцы окружного прокурора, посетившие меня днем. Полиция принесла свои извинения и в то же время дала мне понять, что не пуля нашла меня, а я сам подставил себя под пулю.

Они сказали, что сделают для меня все возможное, и с радостью согласились перегнать мою машину на больничную стоянку.

Тем не менее визит их меня и разозлил, и встревожил. Мне показалось, расследование вырвалось из-под моей власти и ушло далеко вперед, оставив меня на больничной койке. Я позвонил Тратвеллу. Экономка сказала, что его нет дома и Бетти тоже. Я позвонил в контору и попросил его секретаршу записать мое имя и номер телефона.

Ближе к ночи я выбрался из постели и заглянул в стенной шкаф. Голова немного кружилась, но мне было нужно во что бы то ни стало разыскать черную книжечку. Куртка висела в шкафу вместе с остальной одеждой, а книжечка, пробитая пулей и залитая кровью, лежала в том же кармане, что и раньше. Так же, как фотография Ника.

Я пошел обратно к кровати, но пол вдруг вздыбился и двинул меня по правой щеке. На минуту я потерял сознание, потом, очнувшись, подполз к кровати и прислонился к ножке.

В комнату заглянула дежурная сестра. Хорошенькая и на редкость серьезная, в форменном чепчике лос-анджелесской больницы. Звали ее мисс Коуэн.

— Скажите, бога ради, что вы тут делаете?

— Сижу на полу.

— Но так же нельзя!

Она помогла мне встать и забраться в постель.

— Надеюсь, вы не собирались от нас удрать?

— Честно говоря, нет. Но спасибо за идею. Как вы считаете, когда меня выпустят на волю?

— Это решает доктор. Возможно, он утром ответит на ваш вопрос. Ну как, в состоянии вы принимать гостей?

— В зависимости от того, какие гости.

— Пожилая женщина. Ее фамилия Шеперд. Она не родственница тому самому Шеперду... — девушка тактично замялась.

— Да, тому самому, — подъем сил, вызванный пентоталом, прошел, я снова почувствовал слабость; и все же попросил сестру ввести посетительницу.

— А вы не боитесь подвоха?

— Нет, это не в ее характере.

Мисс Коуэн удалилась. И почти тут же появилась землисто-серая миссис Шеперд. Мне показалось, что к ней уже никогда не вернется прежний цвет лица. Темные глаза ее стали огромными, словно расширились от ужаса.

— Мне очень жаль, что вы ранены, мистер Арчер.

— Ничего, заживет как на собаке. Вот с Рэнди нехорошо получилось.

— По Шеперду никто плакать не станет, — ответила она. — Я и полиции так сказала и вам то же скажу. И муж он был скверный, и отец, и кончил тоже скверно.

— Не слишком ли много скверного?

— Я знаю, о чем говорю, — голос ее звучал торжественно, — не знаю, убил он мисс Джин или нет, но с собственной дочерью он обошелся хуже некуда. Загубил ее жизнь и довел до смерти.

— Разве Рита умерла?

Услышав ее имя, она вздрогнула.

— Откуда вы знаете имя моей дочери?

— Слышал от кого-то. Кажется, от миссис Свейн.