Прощание без возвращения?

Мадам д’Эсперанс до самой кончины отказывалась сознавать себя медиумом. Даже в конце своей известной книги «В царстве теней» («Im Reiche der Schatten») она пишет: «Принимая во внимание то, что все манифестации (явления потусторонних. — Прим. пер.) соответствовали характеру занятий, возрасту участников сеансов, я считаю само собой разумеющимся, что они-то и были медиумом, а я — лишь частью его. Если круг участников состоял из детей, феномены были детского характера. Если присутствовали ученые, манифестации были ученого характера. Во всяком случае, я настоятельно отвергаю мысль о том, что я была медиумом, когда кроме меня в помещении присутствовали еще одиннадцать или девятнадцать человек. Можно засчитать мне одну двенадцатую или одну двадцатую (медиумического участия. — Прим. пер.), но никак не больше…»

Конечно, мадам д’Эсперанс права в том, что каждого участника сеанса сопровождает не только некая «свита» потусторонних, оказывающих своим присутствием флюидное воздействие на медиума, но и окружает более или менее интенсивная мыслительная активность. Этот факт давно доказан возможностью мысленного (телепатического) подключения. Но одно обстоятельство мадам д’Эсперанс все же проглядела — то, что без нее никаких «манифестаций» просто не происходило…

Некий мистер Ливермор (Livermoore) получал письменные сообщения от своей покойной жены Эстеллы через известную в свое время женщину-медиума Кейт Фокс на французском языке, неизвестном медиуму, и в зеркальном отражении! Не менее убедительные факты из личного опыта приводит Ганс Малик: «В моем кружке по развитию медиумических способностей медиум Йозеф К. беседовал со мной о «Фаусте» Гёте. Одновременно его правая рука писала статью, причем буквы стояли «вверх ногами», да к тому же рука двигалась не слева направо, а наоборот. В то же время его левая рука писала статью буквами в зеркальном отражении. Содержание обеих статей мы после смогли сравнить лишь с помощью зеркала. Читать написанное во время писания было невозможно. То есть через одного человека одновременно проявлялись три духа. Никаких других объяснений тут быть не может». Таким образом, в этом случае одновременно имели место три разумных проявления сознания одного человека с совершенно разным содержанием. Подобные факты приводит и норвежский поэт Людвиг Даль в своей книге «Мы здесь» (Ludwig Dahl «We are here»):

«19 декабря 1926 года правая и левая руки моей дочери Ингеборг одновременно писали (вернее, записывали) два совершенно разных письма. То, что записывалось левой, было от умершего молодым врача Карстена С. к его отцу, заведовавшему одним важным учреждением в городе на юге Норвегии. Позже отец отметил в письме к нам, что почерк (которого моя дочь никогда не видела) — точная копия почерка его сына. А моя дочь даже и не знала ничего о молодом враче во время его земной жизни. Второе письмо, написанное правой рукой и совершенно другим почерком, было от некоей Евы к ее родителям… В то время как руки Ингеборг водили карандашами по бумаге, она, находясь в состоянии транса, с улыбкой беседовала с двумя своими (умершими) братьями».

Наблюдалось даже автоматическое стенографирование. Очень интересный случай такого рода описывается в материалах, собранных профессором Райном. Четырехлетний мальчик проживал вместе со своей матерью в отеле в Орегоне. Однажды он исписал какими-то, как казалось, каракулями несколько листов бумаги, сложил их и засунул матери в бумажник. Обнаружив листы на следующее утро, она уже хотела их выбросить, но официант, обслуживающий номера, обратил ее внимание на то, что «каракули» выглядят, как стенограмма, и изъявил готовность показать листы знакомому учителю стенографии. «Каракули» оказались стенографическим письмом устаревшей системы — без ошибок или лишних черточек. Текст представлял собой письмо мужа этой женщины, умершего двумя неделями раньше в Нью-Йорке; в письме сообщалось о сейфе, про который женщина ничего не знала. Устаревшую систему стенографии муж выучил задолго до описываемых событий, будучи еще совсем молодым. Известен также случай использования медиумом неизвестной ему азбуки Морзе, зафиксированный в издании «Психологические исследования» («Psychische Studien») 1874 года, с. 209. К сожалению, я сам не сумел достать этот номер.

Два очень редких и потому особенно интересных случая передачи сообщений с помощью медиумического письма описывает доктор Эмиль Маттизен в первом томе своего труда «Жизнь личности после смерти» (Emil Mattiesen «Das persönliche Überleben des Todes»). В первом случае речь идет о передаче личной тайнописи (очень необычным способом), во втором — об использовании азбуки для глухонемых. Первое сообщение исходило от доктора Хинковича или Хинковица (Hinkovic) из Аграма, которое он переслал в то время довольно известному исследователю по имени Шарль де Весм (Charles de Vesme). Доктор Э. Маттизен несколько сократил его описания: