Прощание еврейки

Конечно, не вопрос - можно в Броварах квартиру продать, в Остре дом купить. Но Остер уже не тот. Захолустье. К тому же вода - на улице, туалет - на улице. Магазинов нет. Село и село.

Бэлле на это указали, но она слушать не желала:

- Туда от Киева езды час. Какое захолустье? Что вы меня туалетом пугаете? Ха! Теперь и связь разная, и услуги платные - любые. Я насчет помощи не прошу. Я вас ставлю перед фактом.

Бэлла позвонила детям в Америку и сказала, что перебирается в Остер, как только устроится, сообщит новый адрес.

Дети для виду согласились ждать нового адреса, а сами кинулись обзванивать киевских родственников: в своем ли мама уме.

Те отвечали - непонятно. С одной стороны - восемьдесят лет. С другой - женщина бодрая, практически здоровая по всем органам.

После нескольких разъяснительных бесед Бэлла смягчилась, притихла.

Родственники расслабились.

Месяц от Бэллы не было звонков. Поехали к ней в Бровары - звонили, стучали - тишина. Взломали дверь - в квартире полный порядок, газеты сложены аккуратной стопочкой. Программа передач двухнедельной давности расчерчена разными цветами. Заглянули в шкаф - одежды нет, чемоданов нет. Там же, в шкафу, на стопке белья, под которым Бэлла хранила деньги, записка:

“Не волнуйтесь, я поехала. Бэлла. 5 июня 2004 г.”.

Заявили в милицию: пропала женщина, то да се.

Заявление брать не хотели - пропавшая сильно в возрасте. Наверное, больная. Говорила - на родину поедет? Такие только на родину и ездят. То туда, то обратно. Следить надо, а не с заявлениями прогуливаться.

Однако бумагу взяли. Ясно, чтоб только отцепиться.

Представитель родственников поехал в Остер.

Где искать Бэллу? Походил-походил по улицам. Наконец увидел старика лет под девяносто, в картузе, вроде - еврея. Стал расспрашивать про Гробманов (Бэллина девичья фамилия), старик сразу вспомнил и вызвался показать, где они жили до войны.

- Зачем вам Гробманы? Их давно никого не осталось, - проворчал старик.

- Это здесь не осталось. А Бэлла Гробман жива. Вы ее не встречали?

Старик удивленно посмотрел на приезжего, но на сообщение о Бэлле ничего не сказал:

- Вот ихний дом. Хороший, да? Еще сто лет простоит. В войну здесь немецкий штаб был. Попортили немного, когда наши наступали, а так ничего. Бэйлкин прадед строил. А отец ее из-за этого дома и пострадал. Бросать не хотел. Тут его немцы, говорят, и убили. Прямо на пороге. Можно сказать, отличился Готлиб - первый еврей Остра, убитый… А через дня три остальных расстреляли, централизованно… Коло Десны, у овраге… А он говорил: во-первых, культурная нация, а во-вторых, меня Лейба обменяет, как в Первую мировую. Лейба - сын его. Бэйлкин старший брат - он добровольцем пошел, как объявили. А Бэйлка с отцом. Мать ее еще в 36-м умерла, молодая. Готлиб хромал сильно. Перед самой войной плохой стал - нога не работала. Вот они вдвоем с Бэйлкой и остались… А, шо рассказывать! Война есть война, правильно?

- Так она что, всю войну тут была - Бэлла? Как же? Может, в партизанах?

- А вы ей кто? - насторожился старик.

- Я ей родственник. Тут такое дело… Пропала Бэлла Готлибовна. Она в Израиль уезжала, потом вернулась… А теперь пропала. Думаем, сюда уехала, на родину, так сказать. Вот ищу.

- Документы не покажете? - спросил старик.

- Пожалуйста, пожалуйста! Но у нас фамилии разные, моя жена ей троюродная племянница.

Старик осторожно взял паспорт с трезубцем, помусолил желто-голубые странички.

- А кто ж вас знает, родственник вы - не родственник. Разницы ж нет… Я так думаю, вы не про ту Бэллу спрашиваете. Эта - он кивнул на дом Гробманов - давно на том свете.

- Ну как же?.. Гробман Бэлла Готлибовна, 1925 года рождения, тут ее семья жила, три поколения, она сама говорила. Ее отец, заготовщик, на бубне играл. А дед Янкель - кузнец - на скрипке. На свадьбах. А дядя - кажется, Меир - стакан водки выпивал и этот стакан потом в кулаке давил.

- Правильно. Только не стакан выпивал и давил, а рюмку - выпивал и рюмкой закусывал. Было. Точно. А Бейлка - ихняя младшая. Говорю умерла, значит, умерла.

Старик, не прощаясь, повернулся и быстро, как мог, зашагал прочь.

Родственник остался на дороге, не зная, куда идти, что делать. Не может быть, чтоб Бэлла, добравшись до Остра, не зашла в свой дом.

Постучал в дверь.

Открыла женщина с ребенком на руках.

- Извините, к вам женщина, очень пожилая, не заходила в последнее время? Ее зовут Бэлла Готлибовна. Такая интересная, волосы крашеные в темно-каштановый цвет. Полная, в очках.

- Нихто не заходыв. А вы хто? А вона - хто? - заинтерсовалась хозяйка. - Зайдить. А вы з Киева? Я зразу узнаю, хто з Киева. Заходьте, заходьте, я вам кваса наллю.

Родственник зашел.

За квасом разговорился с хозяйкой, рассказал про Бэллу, про ее переезды, про старика, которого встретил на улице.

- А, то наш Хаим, он трохи с приветом. Усе перекрутит, перекрутит. Наболтав черт-те шо. А вам расстройство.

- Ну да… Вы не скажете, где старое еврейское кладбище?

Женщина объяснила, как добраться:

- А у нас нового и нету. Токо старое. У нас евреев и не осталось почти. Хаим один, да пару еще стариков.