Прощание на берегу

Я прицепил к реглану погоны, пришил петлички, и тут меня и вызвали, а через четверть часа я был уже в воздухе. Так и не переоделся в летное. А еще через четверть часа я нос к носу столкнулся с фашистом и пошел в лобовую атаку. Тебе, Игорь, я рассказывал это девятнадцать раз, и ты знаешь: здесь все на нервах. Кто первый не выдержит, отвалит в сторону, тот и получит очередь в незащищенное место. Ну, сближаемся, он у меня ракурсом ноль в кольцах коллиматорного прицела, значит, и я у него тоже. Я из всех пулеметов – он тоже. Тут мне и досталось. Я сгоряча в первый момент не почувствовал, жму вперед, на него. А это, знаете, доли секунды. Он отвалил вверх, показал брюхо, и я ему всадил в маслорадиатор. Он задымил – это я еще видел. Задымил и пошел вниз. А как я посадил машину, не помню. Ребята говорили, полная кабина крови натекла. Вытащили меня – и в госпиталь. Шесть дырок в груди, сквозные. Ну, ладно. Полежал я, все зажило. Выписываюсь, Иду в каптерку. А мой новый реглан – до сих пор злюсь, как вспомню… Впереди-то дырки маленькие, а на спине – все разворотило. Я и думаю: что за чепуха, на мне все дырки зажили, а на реглане – так и зияют…

Улавливаешь мысль, племянник?

– Пока нет, – признался Михаил.

– Я тоже не сразу понял. Только задумываться начал. Конечно, война, не до того, а я все же нет-нет, да и подумаю. Начал книжки специальные почитывать. А после войны ушел в запас, поступил на химический факультет, тогда-то и занялся всерьез. Понимаешь, вот, скажем, кожаная обувь. Изнашиваются подошвы. А живой человек ходит босиком, тоже протирает кожу, а она снова нарастает. И я подумал: нельзя ли сделать так, чтобы неживая кожа, подошва, тоже восстанавливалась?

– Напрасный труд, – улыбнулся Михаил. – Кожа для подметок теперь почти не применяется. Синтетики…

– Поди ты с синтетиками! – Платонов даже поморщился. – Экий ты, братец… Я же тебе про философскую проблему толкую. Ну-ка, посмотри на явление износа с высоких позиций. Все случаи можно свести к двум категориям. Первая постепенный износ, постепенное изменение качества. Пример – ботинки. Хоть из кожи, хоть из синтетики. Как только ступил в новых ботинках на землю начался износ. Точно определить, когда они придут в негодность, трудно. Индивидуальное суждение. Один считает, что изношены, и выкидывает. Другой подбирает их и думает: фу, черт, почти новые ботинки выбросили, дай-ка поношу…

Михаил коротко рассмеялся.

– Теперь возьми вторую категорию: ступенчатый износ, – продолжал Платонов. – Пример – электрическая лампочка накаливания. Вот я включаю свет. Можешь ли ты сказать, сколько часов горела лампочка? Когда она перегорит?

– Действительно, – сказал Михаил. – Лампочка вроде бы не изнашивается. Она горит, горит – и вдруг перегорает.

– Именно! – Платонов встал и прошелся по веранде, сунув руки в карманы. – Вдруг перегорает. Ступенька, скачкообразный переход в новое качество… Разумеется, подавляющее большинство вещей подвержено первой категории износа – постепенной. И я стал размышлять: можно ли перевести подошвенную кожу в условия износа второй категории – чтобы ее износ имел не постепенный характер, а ступенчатый? Скажем так: носишь ботинки, носишь, а подошва все как новая. Затем истекает некий срок – и в один прекрасный день они мигом разваливаются. Никаких сомнений, можно ли их носить еще. Как электрическая лампочка – хлоп, и нет ее.

Платонов внезапно замолчал. Он облокотился о перила и словно высматривал что-то в темноте сада.

– Мысль интересная, – сказал Михаил. – Вещь все время новая до определенного срока.

– И вы сделали такие ботинки, которые не изнашиваются? – спросила Ася.

– Да.

– Но как вы этого добились? – заинтересованно спросил Михаил.

– Долгая история, дружок. В общем, мы после многолетних опытов добились, что кожа органического происхождения сама восстанавливает изношенные клетки. Но… видишь ли, подошва – не такая уж важная проблема. Дело в принципе, а он завел меня… и других… довольно далеко… – Платонов выпрямился. – Ну, об этом как-нибудь в другой раз.

– Хотите еще чаю? – сказала Ася. – Я сразу подумала, что вы изобретатель. Выходит, можно делать и пальто, и другие вещи, и они все время будут как новые?

– Можно делать и пальто… Ну, я пойду.

– Опять будете работать всю ночь?

– Возможно.

Тут у садовой калитки постучали. Игорь побежал открывать.

– Это дом Левицких? – донесся до веранды высокий женский голос.

– Да, – ответил Игорь.

– Скажите, пожалуйста, у вас живет Георгий Платонов?

У Платонова взлетели брови, когда он услышал этот голос. Он медленно спустился с веранды и шагнул навстречу стройной молодой женщине в сером костюме, которая вслед за Игорем шла по садовой дорожке.

– Георгий!

Она кинулась к нему и уткнулась лицом ему в грудь, он взял ее за вздрагивающие плечи, глаза его были полузакрыты.

– Зачем ты приехала? – сказал он. – Как ты меня нашла?

Женщина подняла мокрое от слез лицо.

– Нашла – и все…

– Пойдем ко мне, поговорим.

Он взял ее за руку и повел в свою комнату, на ходу пробормотав извинение.