Прощание с Дербервилем, или Необъяснимые поступки

Чтобы жители дома не подумали, что я не такой уж хороший читатель, я решил прочесть еще что-нибудь. Выбрал книжку без обложки, перелистал и наткнулся на того самого "Ревизора", которого мы ставили. Я стал искать в этой книжке рассказ от первого лица: когда человек сам о себе рассказывает, то, по крайней мере, знаешь, что он жив останется. От первого лица нашлась одна история, но она была о сумасшедшем. Я не чокнутый, чтоб такое читать. Я решил прочесть историю с непонятным названием "Вий".

Сразу же стало ясно, что добром здесь не кончится. Хоть писатель и шутил, но чувствовалось: что-то он приготовил. Мне понравилось, как бурсак рыбу стащил, а когда ведьма уселась на него верхом, вот тут уж я решил быть начеку, а то еще, чего доброго, и со мной то же самое случится. Мне, правда, не очень понравилось, как бурсак себя вел после того, как ведьма превратилась в красивую девушку. Тут, по-моему, он должен был удивиться, помириться с ней, влюбиться в нее и уговорить перестать заниматься колдовством. Но он этого не сделал и поплатился. Никогда еще мне так славно не читалось, я только вздрагивал, когда мне казалось, что ко мне подкрадывается нечистая сила. Человек, которого наказала мама, бросал в меня с балкона огрызками яблок - я не обращал внимания. Страшно окончилась эта история! И зачем он поднял глаза? Ведь его же кто-то предупредил: "Не смотри!" Надо было послушаться. Бестолковый. Одно утешение: все эти ведьмы и колдуны тоже погибли.

Во дворе появилась дворничиха и стала меня просить, чтобы я унес все эти книжки и журналы, раз они мне так понравились. Я взял стопочку "Вопросов философии", перетянутую шпагатом, и свою любимую книжку.

- Остальное, - сказал я, - потом заберу.

Я надул дворничиху. Да и неизвестно было, дворничиха ли она. Может, тоже ведьма. Хотел бы я знать, зачем ей метла понадобилась? Я обошел ее стороной, чтоб она не могла вскочить на меня верхом. Уже темнеть начало, и ей вполне могло прийти такое в голову.

На улице мне встретился парень, очень похожий на того бурсака, который так глупо погиб. Старинная церквушка, мимо которой я хожу каждый день, оказалась той самой - это в ней все случилось, поэтому там и устроили овощную базу. Я понял, что по улице надо ходить с оглядкой и не встревать в разговоры. Я еще раз пожалел, что атеистическое воспитание в нашей школе поставлено скверно: стоит человеку прочесть хорошую историю и он уже во власти суеверий.

Я позвонил Свете Подлубной. Мне было трудно объяснить, чего это вдруг мне вздумалось с ней встретиться. Я повторял:

- Нужно поговорить, понимаешь?

- О чем?

- Увидишь, - сказал я. - Об интересном.

- Ладно, - сказала она, - раз ты так хочешь. Только смотри не затевай ничего такого... Я ведь тебя знаю, Быстроглазый.

Она расхохоталась, когда увидела меня с моей любимой книжкой и стопкой журналов.

- Что это значит? - спросила она. - Ты очень странный последнее время.

Я объяснил:

- Вот шел и увидел: хорошая литература валяется.

- Все равно странно. Предупреждаю: если ты опять начнешь по-английски, я уйду.

- Да нет, - сказал я. - Просто поговорим об интересном.

Я повел ее в скверик, что возле той самой церквушки, в которой нечистая сила погубила бурсака.

- Какая все же интересная литература у нас валяется, - сказал я и стал рассказывать об апологете капитала, который решил философией заниматься, но не шиша в ней не смыслит.

Света очень заинтересовалась, спросила, где этот апологет живет.

- Может быть, все-таки его нужно подучить, - сказала она. - Нельзя же сразу на общественно полезные работы только из-за того, что он апологет.

Я согласился. Когда человек доброе говорит, с ним приятно соглашаться. Я рассказал, какая история приключилась с бурсаком, сказал, что мне жаль было ведьму, когда она превратилась в красивую девушку. Света поняла, что я тоже в доброте разбираюсь.

- Ты правильно рассуждаешь, - сказала она.

Я подумал: "Пора проверять" - и приступил. Все получилось замечательно: она входила в наш дом, как входит мама - расстегивая пальто на ходу и улыбаясь; она почесывала нос, за который я ее когда-то дернул давно, когда мы были еще детьми. Я присмотрелся к квартире: наша.

- Что ты так на меня смотришь? - спросила Света.

Передо мной сидел родной человек. Я в этом не сомневался. Это такая редкость: родные люди на улице не валяются. Родного человека надо хватать и тащить в дом. Лучше бы прямо сейчас. Но ведь она еще не понимает, что будет моей женой.

- Да что ты так на меня смотришь? Перестань!

- Хорошо, - сказал я. - Я не смотрю, я задумался. Вот я записал интересные слова - "квазитеория" и "квинтэссенция". Ты что-нибудь в этом смыслишь? Давай поговорим.

Но она в этом не разбиралась. Она сказала:

- О пульсарах - пожалуйста. Или, если хочешь, о загрязнении атмосферы.

- Ладно, - сказал я. - Начинай.

- Нет, ты начинай. И не смотри на меня так. Ты что, загипнотизировать меня хочешь? Имей в виду: я еще не совсем тебе доверяю.

- В сущности, - начал я, - если вдуматься, в смерти нет ничего трагического...