Прощание с Дербервилем, или Необъяснимые поступки

Ничего страшного, по-моему, не случилось: я помог классу занять первое место. Я знал: в нашем классе организаторов хороших нет, — и все взял на себя. Я ушел на пришкольный участок и там посидел на травке. Нужно было подождать, чтобы металлолома в школьном дворе накопилось достаточно для задуманного дела. Потом я из чужих кучек понемногу взял и снес в нашу. Сверху я все прикрыл нашими собственными железками. Металлолом мы складываем за выступом школьного здания — никто не заметил. Но нашелся один бдительный из параллельного класса:

— Где труба, которую я принес?

На редкость неприятный голос у человека. Страшно ему жаль было трубы — он во всех кучах рылся, переворачивал все, пока не нашел. Вот из-за него и вышли неприятности. Еще один закричал:

— А вон кастрюля, которую я принес!

А третий:

— А вот моя рельса! А ну давайте сюда мою рельсу!

Прямо сражение началось. Пионервожатая сказала, что этот инцидент испортил мероприятие, и сердито посмотрела на меня. И хотя я спросил: «Что вы на меня так смотрите?» — она осталась при своем мнении.

Наш класс занял первое место. Но на вечере обо мне спели песенку: «Быстроногий, быстроглазый собирал металлолом». Песня всем понравилась. Ее еще долго распевали. Кто не знал о Быстроглазом, узнал. Я остался доволен, а о Светином осуждающем взгляде ни разу не вспомнил.

А вот еще один снимочек: как метнулись в мою сторону глаза, как сощурились и припечатали — эх, ты! Тут причина была посерьезней: я побил очень славного человека из параллельного класса, хотя, клянусь, я это делал через силу. Мы с ним столкнулись на бегу на перемене, и мне показалось, что я ушибся больней, чем он. Тогда я ему добавил. А он решил: чтобы поровну вышло, надо мне кое-что вернуть. Мне сразу стало ясно: это не боксер и не борец. Он мне папу напоминал: так же, как папа, каждое слово отчетливо произносил, будто на весах взвешивал и боялся недовеса. Я сказал:

— Стоп! Кругом учителя! Зайди после уроков — продолжим.

Я забыл о нем, и когда увидел его после уроков у двери класса, то и не сообразил сразу, зачем он тут.

— Ты хотел продолжить — идем!

Не мог он, конечно, не понимать, что не партнер мне, но, видно, втемяшил себе, что в трусы себя запишет, если не придет.

Мы пошли за тот же выступ школьного здания, где металлолом складываем. Только мы начали, а у него уже из носу потекло. Я пожалел, что перед дракой не сказал: «До первой крови!» Теперь надо было драться и смотреть на его лицо в крови, на то, как обдумывает он каждый свой удар, будто шахматный ход, но и под носом не забывает вытирать — миляга! Я полюбил его. Мне уже мечтаться начало, что мы друзья до гроба, уже в глазах защипало, и я ждал сигнала детского шарика, но так и не задудело, и не хватило поэтому у меня смелости сказать: «Хватит, а то у тебя под носом Красное море». Я боялся, что зрители меня трусом посчитают. Так я потерял лучшего своего друга. Появилась завуч. Видно, Света ее привела: она стояла рядом с завучем и уничтожала меня взглядами.

Вот как выходит: живешь на свете, бегаешь, хлопочешь, молодцом себя считаешь — и не знаешь, что кто-то за тобой наблюдает и думает: «Какой стервец, а?» Я почувствовал усталость, пора было отдохнуть от науки и от дел. Но вместо того чтобы пойти домой, я стал прохаживаться недалеко от Светиного дома. Вот тут и начинается необъяснимое.

О том, как я совершил первый в этой истории необъяснимый поступок. Попутно здесь высказываются важные суждения о природе необъяснимых поступков

Любой человек время от времени совершает необъяснимый поступок. Этого не нужно пугаться. Если вы сидите на уроке и вдруг ловите себя на том, что жуете промокашку или отрываете от тетрадки полоски и скатываете из них шарики, знайте: это и есть необъяснимый поступок. Бывают, конечно, необъяснимые поступки и посерьезней: однажды я перелез из нашего окна на третьем этаже на наш балкон. Для этого нужно было повиснуть на руках, держась за перекладину рамы, отпустить одну руку и дотянуться ею до перил балкона, после того как упрешься одной ногой в балкон; дальше нужно было присоединить вторую руку и ногу и перелезть через перила, — работа эта требовала большой сосредоточенности. Зачем я это делал? Не объяснишь. Просто взглянул из окна на балкон, и мне подумалось: «А интересно!..» Но даже серьезных необъяснимых поступков не стоит пугаться. Беда наступает тогда, когда человек начинает совершать один необъяснимый поступок за другим, ведет себя так, как будто кто-то управляет им по радио… Но я забежал немного вперед.

Прохожих, представьте, занимало, что я слоняюсь по улице, вместо того чтобы идти домой, почти все они взглядывали на меня насмешливо. Одна старушка с балкона начала допытываться:

— Что же ты с портфелем ходишь? Натворил что-то?