Прощание с Доном. Гражданская война в России в дневниках британского офицера. 1919–1920

Однако после того, как шесть или семь снарядов упали в 50 милях от него, бронепоезд поднял пары, и колеса завертелись. К моему огромному удивлению, вместо отступления он устремился вперед, в атаку! Мост явно был цел, но наша пехота не могла идти вперед и дожидалась фланговой атаки на город вдоль гребня, ведущего к городу с северо-востока.

Тем временем пехота прямо перед нами по фронту, прикрываемая огнем батарей 18-фунтовых пушек, переходила реку вброд. В реку упал снаряд и взметнул гейзер черной воды, а потом мы увидели, как на противоположном берегу стали взрываться новые снаряды. Звук приглушался расстоянием, и, казалось, схваченные солнцем грибы дыма взлетают вверх безмолвно, лениво завиваясь вперед и вися в воздухе какой-то момент перед тем, как развеяться. На этой дистанции они казались совершенно безвредными, и нам не был виден ответный огонь, но были различимы очертания убитых, разбросанных в неуклюжих позах на траве.

Примерно в течение часа наступление сдерживалось, но потом – фланговая атака, солдаты понеслись через складки местности, и это привело к ситуации «спасайся, кто может» со стороны большевиков, и мы увидели, как они хлынули потоком с другой окраины Константинограда. Их на этом пути подстегивали бронепоезда, которые неслись через мост с ревом и грохотом, оглушительно трещали их пулеметы. Они ударили по станции, захватив в плен около 50 человек и устроив охоту за отступающим красным поездом на протяжении 10 миль к западу.

Как только стало возможно, мы перевели своих лошадей через мост и взобрались на передовой паровоз, который подошел к нам. Оставив лошадей на попечение эскорта, мы с триумфом под парами въехали в Константиноград почти одновременно с пехотой. Холмен с пулеметом «льюис» в руках сидел на переднем буфере, а мы прицепились за какие-то вентили и куски аппаратуры либо стояли на платформе рядом с котлом. Мы прибыли посреди радостных возгласов.

В конторке начальника станции мы обнаружили нескольких наших солдат, забавлявшихся тем, что разрисовывали лица своих пленников жженой пробкой. Трудно было понять смысл этого, и мы стали спрашивать друг друга, соответствует ли это положениям Женевской конвенции. Однако это выглядело безобидно, и вовсю раздавался хохот.

– Они обретают смешной вид, – сказал Холмен. – Но вряд ли это соответствует правилам ведения войны.

На следующее утро всех их завербовали в белые войска, и это были хорошие солдаты Добрармии – до следующего раза!

Мы рано поужинали благодаря гусю, которым нас обеспечил казачий эскорт – это была весьма свирепо выглядевшая группа, и надо было только попросить – и мясо появлялось! И никто не задавал никаких вопросов – но мы стали готовиться к раннему подъему на следующее утро, чтобы не потерять контакт с отступающим противником, и, если будет возможно, взять Карловку к вечеру.

– Красные получают подкрепления, – сообщили нам. – Они собираются удержать Карловку любой ценой.

К Карловке можно было подойти только через болотистую местность, а само село стояло на холме за рекой Орчик. Надо было покрыть примерно 17 миль, так что, похоже, день обещал быть длинным.

Гвардейскому полку, в который входила большая часть людей Штакельберга, предстояло наступать двумя раздельными параллельными колоннами, которые должны были встретиться к северу от железной дороги к вечеру, поблизости от единственной насыпной дороги и моста, которым можно было воспользоваться. Кубанские войска должны были двигаться вдоль линии железной дороги на юге, пользуясь поддержкой бронепоездов.

– Правда, от них не так много толку, – тихо сказал мне один из подчиненных Штакельберга. – Мост у Федоровки сильно поврежден, и для его ремонта понадобится несколько часов работы.

Атака началась с артиллерийского обстрела, и были развернуты знамена. Под звуки музыки солдат построили в боевые порядки; затрубили горны, и на ветру заколыхались штандарты. Сверкнули сабли, послышались оживленные возгласы, и солдаты двинулись вперед в облаке пыли. Наблюдая за ними, я подумал, что до прихода аэроплана, автомобиля, танка и колючей проволоки война, должно быть, велась именно так. Так было, наверное, еще во времена Наполеона, когда солдаты в пышных мундирах с хлопающими на ветру знаменами шли в атаку по зеленым лугам на вражеские батареи.

По самым разным причинам большинству британских офицеров пришлось остаться на поезде, так что лишь я вместе с Холменом и Звягинцевым ехал во главе основного отряда левой гвардейской колонны, близко к железной дороге, лязгавшей и побрякивавшей рядом с нами своим поблескивающим оружием. Позади нас колонна с равномерным шелестом шагов продвигалась через высокую траву, цветы и дикий тимьян.