Прощание с иллюзиями

Сегодня в Советском Союзе настроение мрачное, никто не лелеет особых надежд. Об этом ярче всего говорят огромные очереди у посольств США и ФРГ из тех, кто хочет уехать. Согласно неофициальным, но вполне информированным источникам, таких заявлений в одном американском посольстве накопилось более трехсот тысяч. В СССР до сих пор нет цивилизованного закона об эмиграции, до сих пор гражданин СССР не может выехать из страны без советской визы на отъезд. Я пишу эти слова в августе 1990 года, когда, согласно советским порядкам, только трем категориям лиц позволено эмигрировать: тем, у кого есть так называемые «прямые» родственники за рубежом (к таковым относятся мать или отец, сын или дочь, брат или сестра); тем, у кого вне Советского Союза есть «родина» (это касается советских граждан еврейской, немецкой, греческой, испанской и прочих национальностей, включая армян — из-за мощной и многочисленной зарубежной диаспоры); наконец, тем, кто выходит замуж (или женятся) за иностранца.

Эмиграция представляет особый интерес с точки зрения того, как изменились взгляды в Советском Союзе, какой произошел поворот в оценке — от сугубо негативного до безоговорочно позитивного.

Я уже писал довольно подробно о трех волнах эмиграции из России/СССР и о том, как народ относился к эмигрантам. Не буду повторяться, только напомню, что отношение это было резко отрицательным.

Сегодня все изменилось. Где бы я ни был, где бы ни выступал, меня спрашивают: «Зачем же вы приехали в эту проклятую страну?»

Когда будет принят новый закон об эмиграции (что случится раньше, чем эта глава выйдет из печати), когда эмиграция перестанет быть привилегией определенных людей, поднимется четвертая волна. Думаю, она окажется мощнее всех прежних. Миллионы людей — рискну предсказать, что миллионов пять — побегут прочь. Ими будут руководить разные соображения, в том числе опасение того, что двери захлопнутся так же неожиданно, как открылись. Но им придется сделать крайне неприятное открытие: двери запрут… с той стороны. Теперь, когда уже нельзя зарабатывать политический капитал, добиваясь, чтобы тот или иной советский гражданин становился невозвращенцем, Соединенные Штаты установили квоту в пятьдесят тысяч иммигрантов из СССР в год. Есть ли сомнения, что Франция, Великобритания, Италия, да и другие западноевропейские страны введут свои, возможно, более строгие ограничения? Уже Австралия и Новая Зеландия дали понять, что не нуждаются в иммиграции, Израилю нужны лишь евреи… Куда отправятся все остальные несостоявшиеся эмигранты?

Не может ли получиться так, что цунами, ударившись о глухую скалу, развернется и покатит назад? Как это скажется, какими будут последствия для страны? Одному богу известно…

Отцом перестройки считается Михаил Сергеевич Горбачев. Цель перестройки — добиться кардинальных изменений в экономической и политической системе. Изменений, разъяснил бы Горбачев, которые будут способствовать развитию социализма. Возможно, это и есть цель перестройки, но с моей точки зрения речь идет о гораздо более значимом деле, а именно о возвращении советских людей к их человеческим источникам, существу.

Мы сегодня являемся свидетелями родовых болей целой нации — процесса мучительного, тяжелого, связанного с вырыванием целой страны из тьмы утробы; яркий свет бьет в глаза, новорожденный кричит от гнева, от страха, от жажды жизни и сомнений. Мы видим, как целый народ сбрасывает скорлупу — пусть уродливую, неудобную, но тем не менее защитную, никого не выпускавшую, но и не впускавшую тоже. Скорлупа отпадает, и бывший ее хозяин чувствует себя оголенным и беспомощным. Все старые правила оказались лживыми, все прежние ценности подвергаются сомнению. Надо все начинать с нуля, и для многих эта задача кажется не столько трудной, сколько неразрешимой.

Они заблуждаются.

Как заблуждаются те из вас, кто считает эту главу чересчур пессимистической. Я никогда не был пессимистом и не стал им, хотя принимаю пословицу советских времен о том, что пессимист — всего лишь хорошо информированный оптимист. Данная глава — попытка помочь читателю понять, что творится сегодня в Советском Союзе, что варится там, внутри. Ведь оно отличается от того, что так подробно и поверхностно описывают средства массовой информации. В недрах страны происходит революция. Нет, не в обычном политическом смысле, это не попытка захвата власти одной группой лиц у другой. Это глубинный революционный процесс, революция национальной души и психики. Этим и только этим объясняются хаос, страдания и травмы.

Тяжело наблюдать за этим, мучительно принимать в этом участие, но нет сомнений, что эта революция победит. Откуда моя уверенность? В ответ я мог бы написать еще одну главу. Но избавлю вас от этого. Позвольте, отвечу цитатой (и заодно завершу эту книгу), которую я ценю, наряду с ранее упомянутой мной цитатой из Джона Донна, более всех других. Это высказывание принадлежит Уильяму Фолкнеру и является отрывком из его речи по случаю вручения ему Нобелевской премии: