Прощание с кумирами

«Искусство не больше и не меньше занято чем-либо другим, как только одним и тем же, как и все, но возможно возражение, что нет, и вот в этот момент наступает спорная область, начинают вскрываться все те же точки, которые были в обсуждении общего вопроса о субъективном и объективном». Трудно понять, чего здесь больше: стремление диалектическому мышлению придать логическое… или логику внедрить в диалектику… или – это не важно, главное суть мысли: искусству придаётся всеобыденная однозначность, ничем не отличающееся «от всего».

Да, каждый субъект видит по-своему – в этом его свобода сознания… но человек несвободен от чувств, и если он их раб, то и настроение управляет человеком – «всё» делается обыденным.

Искусство не воспитывает ни человека, ни его чувства… только при глубоком желании соприкасаться с искусством, человек воспитывает свои чувства, а человек творчества живёт в нём – любая жизнь в любой среде не может быть «обыденной».

«Искусство как явление художеств может быть научной дисциплиною и достоянием масс». Превратить искусство в «научную дисциплину» (читай: в систему) значит кастрировать его… а может, кастрация и есть искусство?..

«Массы» – вещь абстрактная и плод сознания, значит, по Малевичу, сугубо «субъективная»… и абсолютно неодушевлённая… поэтому «достоянием масс» могут быть только желания «вождей», собственно, для этого они и придуманы.

Если бы эту «вещь», т. е. статью Малевича, прочитал Владимир Ильич… он своим раскатистым смехом и категорическим мнением (беру не самые грубые определения) раскрыл бы его глубокую суть: «недоумок» и «пустозвон».

Иосиф Виссарионович, прочтя статью Малевича, задал бы сакральные вопросы, какие задавал Я. Стэну, разработавшему Сталину программу изучения трудов Гегеля, Канта, Фейербаха и других: «Какое всё это имеет значение для классовой борьбы?»… «Кто использует эту чепуху на практике?»… «Какое это имеет значение для теории марксизма?.. и не останется без своего мнения: «интеллигентская болтовня».

Прочти я это моему отцу, который видел и понимал красоту в естественном природном виде… он, смеясь задорным и заразительным смехом, не пытаясь вникнуть в содержание – оно ему не интересно, сказал бы: «Меня всегда удивляет, когда нагромождение слов выдают за умность… чушь собачья!»