Прощание с веком

И владельцы передатчика, всполошившись, обратились за помощью... в полицию. Вскоре на радиостанцию прибыли детективы. Они без видимой цели слонялись по аппаратному залу и антенному полю, задавали нелепые вопросы и к вечеру сделались объектом насмешек. Но чуть ли не на следующий день слышимость полностью восстановилась. Детективы были круглыми невеждами в радиотехнике, однако обладали профессиональной интуицией. Возможно, их вдохновлял сам комиссар Мегрэ. Так что же нашли детективы? Оказывается, в окрестностях станции обитали сплошь радиолюбители, причем особого рода: они сооружали рамочные антенны, направляли их с близкого расстояния на передатчик и улавливали, словно неводом рыбу, энергию его излучения. Именно энергию, - чем больше, тем лучше, - потому что к "рамкам" были подключены не радиоприемники, а электрические лампочки и плитки. Иными словами, радиовещательная корпорация (бедные капиталисты!) абсолютно бескорыстно освещала и обогревала дома в окружающих со всех сторон станцию поселках. Так интуиция сыщика посрамила привыкших к математическому расчету инженеров. Интуиция... Мы часто произносим это слово, не вдумываясь в его смысл. Но что оно все-таки означает? Интуиция (от латинского "пристально смотреть") - "способность постижения истины путем прямого ее усмотрения без обоснования с помощью доказательства" (энциклопедия). Вот так: "пришел, увидел, победил". А каким образом "победил", в чем "механизм" интуиции? Этого пока никто не знает. Более того, интуиция, присущая в той или иной мере любому человеку, подобно уникальным природным качествам немногих (способности сверхбыстрого счета, "фотографической памяти"), находится в противоречии с ортодоксальным механизмом мышления и нервной деятельности вообще, каким его представляют сегодня ученые, то есть основанным на передаче биоэлектрических потенциалов "по эстафете" от нейрона к нейрону. А здесь прыжок со старта прямо на финиш, вроде бы минуя промежуточные звенья "обязательной" цепи воздействий. На этом основании философы-идеалисты объявили интуицию божественным откровением; скрытым, бессознательным первопринципом творчества; мистической способностью знания истины, несовместимой с логикой. Однако заметьте: все, что еще не подается объяснению, выглядит таинственным, сверхъестественным. Какой ужас наводило на людей затмение Солнца! Его считали дурным предзнаменованием. Вспомните "Слово о полку Игореве": "Тогда Игорь взглянул на светлое солнце и увидел, что оно тьмою воинов его прикрыло". Не внял князь Игорь предзнаменованию, вступил в золотое стремя, поехал по чистому полю, хотя "солнце ему тьмою путь эаступаше"... И вот уже плачет Ярославна в Путивле... А ныне "механизм" солнечного затмения общеизвестен. То же будет и с интуицией, экстрасенсорным восприятием я другими явлениями, не укладывающимися в современные, правильные в пределах сегодняшнего уровня науки, но явно недостаточные схемы. Пока же примем к сведению сказанное в энциклопедии: "Интуиции бывает достаточно для усмотрения истины, но ее недостаточно, чтобы убедить в этой истине других и самого себя. Для этого необходимо доказательство". В детективной истории с хищением радиоволн таким доказательством явилось восстановление слышимости. Перехожу ко второй истории; в ней мне отведена роль хотя и второстепенного, но действующего лица. Дело было в середине пятидесятых. Я работал в научно-исследовательском радиотехническом институте. Главным инженером у нас был Фрол Петрович Липсман (между собой мы называли его просто Фрол) - массивный мужчина (что-нибудь метр восемьдесят пять роста и килограммов сто двадцать веса). Авторитетный, шумный, прекраснейший инженер, властный и жесткий, но не злой человек, - таким я его помню. Фрол Петрович был уже лауреатом Государственной премии, которую получил за разработку радиорелейной аппаратуры. Читатель, вероятно, знает: радиорелейная линия это цепочка приемо-передающих станций, расположенных на расстоянии прямой видимости, то есть практически в нескольких десятках километров друг от друга. Сообщение передается от одной станции к другой (принцип эстафеты!). Однажды Фрол Петрович решил, что его непосредственные подчиненные руководители отделов и лабораторий - слишком уж закисли в своих четырех стенах, и повез нас на полигон, чтобы мы увидели разработанную им аппаратуру в действии. Приезжаем. Смотрим: большущее поле, по нему разбросаны автофургоны с радиорелейными станциями. На крышах шевелятся неуклюжие антенны. Подходим к одному из фургонов. Ефрейтор - оператор станции вытянулся в струнку: главный, хотя и был человек сугубо штатский, производил впечатление генерала, если не маршала. Следом за ефрейтором Фрол и я, его избранник, втискиваемся в кузов. Две трети свободного пространства занял главный, треть - я. Для ефрейтора места не осталось - спроецировался на стенку фургона, превратившись в смутно угадываемую тень. - Сейчас я вступлю в связь, - торжественно провозглашает главный и начинает крутить ручки. - Резеда, я Фиалка! Как поняли? Прием! В громкоговорителе - молчание. - Резеда, я Фиалка... Проходит минута, вторая. Почему-то никто не спешит вступить в связь с нашим Фролом, несмотря на его страстные призывы. В ответ слышно только гудение умформеров. - Черт знает что, - наконец, не выдерживает Фрол. - Это надо же суметь довести аппаратуру, такую надежную, такую простую и удобную в эксплуатации до состояния... Договорить ему не удается. Тень ефрейтора, внезапно материализовавшись, вежливо отодвинула в сторону тучного Фрола Петровича и... буквально через несколько секунд из громкоговорителя раздалось: - Фиалка, мать твою... Почему не отвечаешь? Впервые я видел Фрола таким сконфуженным. Ну как же, за эту самую станцию, детище его интеллекта, он получил (уверяю, заслуженно) золотую медаль лаурета. И вдруг так опростоволосился... Между тем, все закономерно. Знание - многоэтажное, и на каждом этаже нужна своя сноровка: академик, создавший, к примеру, фундаментальные труды по телевидению, высоко ценимые специалистами высокого ранга, вряд ли исправит поломку в своем собственном домашнем телевизоре. Да и возиться не станет, предпочтет пригласить мастера. Тот в два счета устранит повреждение, хотя понятия не имеет о классических трудах своего почтенного клиента... Не следовало Фролу Петровичу состязаться в мастерстве с ефрейтором. Но надо отдать ему должное, оказавшись в смешном положении на глазах у подчиненных, он сохранил самообладание: - Это еще что! Вот во время войны сдавали мы государственной комиссии радиоуправляемый танк с огнеметом. Пробило какой-то там конденсатор, и танк двинулся прямо на нас. Комиссия - генералы, представители главка, врассыпную. Бегу по полю, слышу: танк за мной. Поворачиваю налево, и он туда же. Направо - то же самое. А огнемет заряжен... Да, натерпелся я тогда страху... Перед нами был все тот же уверенный в себе, волевой и властный Фрол Петрович Липсман, главный инженер НИИ, лауреат Государственной премии. А я почему-то до сих пор представляю его сосредоточенно убегающим от сошедшего с ума танка. Танк так и не выстрелил. Но мог бы... Интересно, сходят ли с ума атомные бомбы?