Прощание с веком

Человек живет среди людей, общается с ними, учится у них. Человеческий интеллект - интеграл способностей, знаний, опыта, навыков. Расчленить эти слагаемые невозможно, как невозможно сказать, что здесь свое, природное, а что воспринятое, впитанное, позаимствованное. Человек "сам по себе" подобен электрону в вакууме. И пусть электрон-одиночку называют свободным, толку от такой "свободы" мало, лишь упорядоченный, целенаправленный поток электронов способен освещать жилища, приводить в движение роторы машин, обогревать оранжереи. И лишь в сотрудничестве друг с другом люди находят силы для преодоления преград, воздвигаемых природой и... самими же людьми. Память о людях, с которыми тебя на годы либо на мгновенья сводила судьба, - бесценное жизненное достояние. Я с наслаждением прочитал "Воздушные фрегаты" Леонида Мартынова. И не оттого лишь, что они открыли для меня Омск двадцатых-тридцатых годов, но и потому, что их страницы населяют живые люди, а не литературные герои. Люди с их талантами, чувствами, чудачествами... Спасибо Мартынову! И мне посчастливилось встречаться с интересными, а иногда и выдающимися людьми. Имена одних я встречаю в энциклопедиях, другие пока безвестны. В музыкальной энциклопедии есть статья, посвященная Матвею Акимовичу Гозенпуду (1903-1961), композитору и пианисту, профессору Киевской, а затем Новосибирской консерватории. Не знаю, при каких обстоятельствах он потерял руку - для пианиста, дипломанта Первого Всесоюзного конкурса музыкантов-исполнителей это, казалось бы, невосполнимая утрата. Но композитор Гозенпуд не перестал быть пианистом. Он создал ряд сложнейших, на мой взгляд, произведений специально для одной руки (если не ошибаюсь, - левой!). И, честное слово, когда он виртуозно исполнял их, не хотелось верить глазам... Однажды я захотел показать себя знатоком музыки и принялся расхваливать "Полонез" Огинского. - И это вы считаете музыкой? - удивился Гозенпуд. - "Полонез" Огинского вне музыки! - важно поддакнул присутствовавший при разговоре доцент Новосибирской консерватории. - Не согласен! - возразил я. - "Полонез" воздействует на эмоции слушателей, на их настроение. Понимаю, он сентиментален, может бить, даже слащав. Но доходит до сердца. Не в этом ли смысл искусства? Гозенпуд помолчал. - Войдите в комнату, окрашенную темной краской, - сказал он затем. Уверен, что вскоре у вас испортится настроение. А в светлом помещении, наоборот, станет приподнятым. Значит ли это, что маляр создал произведение искусства? Я сужу о "Полонезе" как профессионал, вы- как дилетант. Вероятно он был прав, художник с интеллектом ученого, создатель архисложных шедевров, которые снискали почтение знатоков и не нашли дороги к сердцам тех, кому близок и доступен Огинский. Можно ли назвать это неудачей? Подождем с ответом лет сто ...