Прощание с весельем

На четвертом этаже дверь Сысоеву открыла интеллигентная дама и, не дослушав, высокомерно отчитала за бестактный вопрос:

— Неужели вы могли предположить, что я в течение недели могла утаивать не принадлежащие мне продукты?

Иван Никифорович затоптался:

— Виноват… подумал, может, вы на балкон это время не заглядывали.

Дама вспыхнула. И добила Ивана Никифоровича. Прямо-таки словно кухонным ножом под ребро саданула.

— Я вам, конечно, отрублю искомый кусок, если вы так настаиваете, — сказала, поджав губы, — Только уж извините, это будет свинина. Баранины, к сожалению, именно сейчас нет.

Пысоев как оплеванный побрел выше, по инерции миновал свой этаж и чуть было не нажал кнопку звонка на шестом. Да вовремя спохватился: «На шестой-то как оно могло залететь!»

В это время открылась дверь, вышел на площадку сосед — с топором и половиной бараньей туши в руках. Они поздоровались, закурили.

— Вот хочу порубить, да хоть часть в холодильник уторкать, — кивнул на мясо сосед. — На балконе-то теперь опасно держать.

Иван Никифорович молча согласился: опасно.

— Вам-то обещают балкон восстановить или как? — спросил сосед.

— Обещают… теперь уж летом.

— Да-а, — вздохнул сосед. — А вообще надо второй холодильник заводить, вот что.

— Второй — не выход, — сказал Иван Никифорович.

— Верно, не выход — распротак ее, заразу, собачью эту жизнь! — расстроенно согласился сосед.

…А кусок баранины (задняя часть) так и не отыскался. То ли его гэпэтэушники под шумок оприходовали, то ли он действительно каким-то образом скаканул под старый плащ в корзину молодоженов, а неосведомленная ихняя мамаша перекрутила его потом на котлеты как собственный. А может, эта часть вообще спланировала на балкон соседнего подъезда. Могло быть и такое. Ударилась, допустим, в полете о свиную тушу или о флягу с медом, срикошетила — и ку-ку.

Ну, да бог с ней. Что с возу упало, то пропало. Не искать же ее по всему дому, как фамильную драгоценность.

Гораздо важнее другое — то, о чем говорили на лестничной площадке шестого этажа Иван Никифорович и его сосед. Да, второй холодильник конечно же, не спасение. Коренным образом он проблему не решает. Хотя некоторые семьи идут на такую меру — как на временную. Но все же это не более, чем самодеятельность. А мыслить, как видно, надо шире, государственнее. Здесь требуется какое-то кардинальное решение. Например, о повсеместном укреплении наших балконов и лоджий. Или — что еще правильнее — о создании погребов индивидуального пользования. Глянуть, в общем, на дело и с этой стороны.

В конце концов, надо же как-то выходить из положения, а не ограничиваться полумерами.

Тем более что живем мы хорошо и, кажется, можем позволить себе не мелочиться.

ЕСЛИ КОПНУТЬ ГЛУБЖЕ

Третьего дня зашел ко мне сосед Иван Матвеевич — с очередным недоумением.

Иван Матвеевич — пенсионер, времени свободного у него, можно сказать, переизбыток, он поэтому регулярно газеты читает, телепередачи просматривает от и до и, бывает, сталкивается с разными закавыками, которые сам объяснить не в силах. Тогда он ко мне идет: подсоби, Яковлевич, ты пограмотнее меня будешь.

На этот раз Ивана Матвеевича вот что смутило. Он подметил, что у нас в прессе частенько призывают литераторов правду писать. И в прессе, и по телевидению. Иногда даже с высоких трибун. Так прямо и говорят: пишите, мол, уважаемые мастера художественного слова, правду о нашей действительности. Ничего не скрывайте. И не приукрашивайте. Просто, надо сказать, с большой настойчивостью уговаривают. Вот это Ивана Матвеевича и насторожило: с чего бы такая настойчивость? Они что же, собачьи дети, не хотят правду писать? Намеренно? А может, разучились?

С такими сомнениями он ко мне и заявился.

— Ты там поближе к ихнему брату, — сказал, — сам в газеты пописываешь. Растолкуй мне, дураку старому, что к чему. Может, переоценка какая вышла? Или что тут?

Я посмеялся над его страхами:

— Да нет, Иван Матвеевич, никакой переоценки. Успокойтесь. И никакого здесь секрета. Сами пишущие люди, между прочим, совершенно правильно расшифровывают эти слова. Они их понимают как призыв глубже вникать в различные жизненные явления, не судить о них с бухты-барахты. То есть такую выявлять правду, которая поверхностному взгляду, возможно, недоступна. А то и наоборот — заслонена какими-нибудь ситуациями, внешне правдивыми, а на самом деле уводящими от истинного положения дел… Вот так, в общих чертах.

Иван Матвеевич покачал головой:

— Мудрено что-то… Не ухватываю… Ты бы мне лучше на примере каком объяснил.

— На примере?.. Что ж, давайте попробуем на примере. Ну, вот хотя бы… вы Пашку с девятого этажа знаете?

— Хэх! — встрепенулся Иван Матвеевич. — Мне его не знать! Он же меня, курвец, раз в квартал топит. Заливает сверху. Вот бы кого в газете-то щелкнуть! Вздрючить как следует!..

— А кем он работает — знаете?

Иван Матвеевич замялся:

— Да уж видать… большого полета птица. Сам, как зальет, нипочем не выйдет. Жену посылает. А та выскалится золотыми зубами… тьфу! Махнешь рукой: да ну вас к тараканам! Лучше и не связываться — себе дороже.